смотрел на него снисходительно.
– Стереотипы – не попса, они воспринимаются интеллектуально, не переживая внутренне. Это – площадка для духовного взлета. В человеке есть и уникальный опыт, рожденный общением с людьми, его личной любовью и ненавистью.
– Да, но у одних чувства исходят из архаичной матрицы, а другие создают новые матрицы.
Мой друг Олег спорил с Ильей:
– Нет, в массовом сознании есть величайший оптимизм! Стереотипы всего положительного, этического, что было раньше тяжко выношено великими гуманистами. Этого достаточно, чтобы нормально жить, в тепле и надежности опыта, накопленного человечеством. Зачем стремиться из него выходить? Туда убегают из одиночества, в вечную надежность и уют Общности. Там не любят думать о плохом, это никому не нужно. Я сказал знакомым, что мать больна – и никто даже не повернулся, зачем им эта информация? Я тоже стараюсь убежать туда.
– Там есть тяготение к смерти, — мрачно добавлял Илья. — Правда, из высших соображений – жертвенности, отдачи своей жизни чему-то ясному в массовом сознании.
Мне чего-то не хватало.
– Я просто чувствую себя фальшивым, когда живу стереотипами. Под ними обычно прячутся, для безопасности. Хотя есть совпадение глубокой веры человека с общепринятой.
– И потом, — поддерживал меня Олег, — Сколько еще человек поймет в своей жизни, сколько убеждений сменит!
Илья сердился.
– Да, будет колебаться вместе с властью. Зачем выходить из сна разума? Из архаичного подсознания, откуда вдруг может вылезти зубастая звериная морда.
Профессор смеялся.
– В человеке не существует бездумной общности. Как и пустоты во вселенной. Так говорит мой друг Нелепин, писатель и философ. А бездумное приятие – это только одна его сторона, отсутствие протеста в дремлющих архаических инстинктах. Только иногда из их мало изменяющейся глубины может произойти взрыв. Любят человека не из-за убеждений, а его самого, с его удивительным телом…
– Особенно женским, – заметил я.
– Да, с любовью, пристрастиями, жалостью и болью, волнением от лицезрения искусства, чтения книг.
– Все люди одинаковы, – убежденно повторял Илья. – Затыкают сознание сексом, чтением книг, телевизором, болтовней на работе, вечеринками. Да, они самодостаточны, считают, что знают все в подлунном мире, ограниченные местечковым кругозором, не видя ослепляющего множества иных миров. Всегда поражался самоуверенности людей, словно от рождения, безапелляционно судящих обо всем на свете. Смотрят на окружающее, как с трибуны стадиона, где можно отдаться древним инстинктам в объединяющем визге толпы, не подвластной законам суверенной демократии. Темные инстинкты превосходства и победы, и отрава поражения, когда хочется бросить горящий файер в победителя. Не надо никаких смыслов. И только перед смертью отрезвляются: зачем? в чем была жизнь? Эти трибуны – метафора
