а зашифрованное обозначение мысли, спешащей быть зафиксированной.
«Нет далекой истории, ушедшей памяти. Она – близко, и живо ее дыхание тревоги. Взгляд в гибельное – делает всю историю метафорой современности».
«История движется из какой-то нерешенности существования, меняются направления усилий духа – то героическое на котурнах, то романтическое, то символистское, то модернистское с разными „пост-“, а теперь скептическое, или тупо жующее жвалами».
«Человечество живет в ощущении опасности, гибели судьбы. Страны защищают себя – от нехваток топлива, от кризисов, систем насилия, терроризма. Мир устал, огрубел от смертельных угроз, закрывается сканерами аэропорта, чтобы все, чем живет, террорист не унес в рай, желанный ему – неизвестное что-то. Хотя в то же время не хочет защищаться от дегуманизации».
«Мир – не реален (в натуралистическом смысле), а – фантастичен. Все в нем смещается. То есть, в нем нет моей сложившейся определенности, не загадочности, а только взгляд судьбы в неизвестное. Все – живое. Это – не реальная жизнь. Люди – или поэты, или замкнутые на себе (бывает, тоже поэты)».
«Угроза потери Общности мучает наше время. Нынешняя усталость – из потери смыслов среди не знающих одиночества субъектов потребления. Она увеличивается с потерей близких, и старостью».
«Вставай, страна огромная…» Это вошло в мое младенческое архаичное подсознание. Почему же сейчас чувствую себя отдельно, страшно далеким от людей, шатающихся рядом со мной такими же отдельными особями?»
«У Чехова – грусть от невозможности счастья в жизни его поколения, мечта о далекой изящной жизни. Он потерял вишневый сад, как свою жизнь. У Кафки – нависающий рок. У меня – неумение выйти из тяжелого, равнодушного, из себя».
«Что такое любить людей? Отдавать им себя? Наверно, не это. Боль от неизбежности потери их, близких, и желание спасти».
Сознание не может проследить свое отключение, и я вдруг осознаю, что проснулся, уже утро.
Перечитываю записи, они оказались чем-то абстрактным, постным, словно жил с женщиной только духовно. Не было опыта наслаждения жизнью и муки измен.
Я чувствовал, что за моими абстрактными мыслями дышит что-то гораздо более реальное и трагичное, и можно прояснить себя только действием. О, как нужен иной, более совершенный язык! (Или более талантливый я).
*
– Ты хочешь вырваться за пределы своего сознания? – услышал я голос ухмыляющегося Мусы. – Что это за туман обыденности в голове? У вас что – в основном думают, как животные?
Иса сочувственно добавил:
– У землян мозги ограничены, как написано в их ученом труде из нашей библиотеки, 3-Д миром, «наружным материалом погибшей сверхновой 4-Д звезды, чей внутренний слой превратился в черную дыру». Видят внешнюю сферу реальности.
– И спешат сравнивать неизвестное с привычным, чтобы успокоиться,
