превратятся в людей. Я знаю.
– Угу, превратятся. А ты представь, что если мама в результате этого, – она снова мотнула головой в сторону сладкой, но отнюдь не «Твикс», парочки – что если мама ощенится… тьфу, разродится четырьмя-пятью братиками и сестричками для меня?
– Ну, в помете иногда бывает до девяти особей, – задумчиво протянул я.
Жена наградила меня убийственным взглядом.
– И четыре – выше крыши! Что с ними делать прикажешь? Маме 76 лет, папе тоже. Мне что ли эту дюжину поднимать на ноги?
Так получилось, что детей у нас не было, и жена панически боялась всего, что связано с детским вопросом. Оттого количество гипотетических детишек и возросло до дюжины.
– Можно объявление в газету дать, типа «Отдадим в хорошие руки». Думаю, постепенно разберут.
– Всегда была уверена, что ни тупица – то в медицине! – Жена была стоматологом – голубая кровь-белая кость и на нашего брата простого медика посматривала свысока. – Ну, кто же детей по объявлению через газету раздает?
– Лид, ну погоди волноваться раньше времени. У мамы же течки не было. В смысле, я имею в виду, у нее климакс давно наступил.
– У папы тоже. А чем они, по-твоему, сейчас занимаются?
– Правильно, в человеческом теле сил на это уже не было, а желание, видимо, оставалось. А в собачьем облике оказалось возможным. Вот они со щенячьим восторгом и принялись за процесс.
Лида шлепнула меня по руке и показала глазами в сторону родителей, мол, думай, что говоришь. А вслух добавила:
– Ты мне собирался что-то рассказать.
Мы ушли на кухню, где я вкратце поведал жене о своих подозрениях. Она поверила мне сразу.
В этот момент в кухню вошла донельзя довольная теща. Она поздоровалась со мной и начала хлопотать у плиты, сконфуженно косясь на дочь и зятя. Но с лица не сползала счастливая улыбка и глаза блестели молодо.
Пообедав и убедившись, что все нормально, мы с Лидой засобирались домой.
Дома по молчаливой обоюдной договоренности мы стали на ночь расходиться по разным комнатам. И баррикадировать двери, чтобы избежать случайных эксцессов. Лида вдобавок затыкала тонюсенькую щель под дверью тряпками. Мы так и не выяснили, в какую змею превращаюсь я. А превращения периодически происходили.
В остальном наша семейная жизнь текла в прежнем русле. Мы ходили на работу, сидели вместе за обеденным столом, общались. Только супружеское ложе не делили.
Наконец, и по телевизору стали передавать тревожные вести. Превращения приобрели массовый характер. Стали исчезать люди. Причем, как выяснялось, в основном те, кто относился к мелкой гороскопной живности. Резко возросло количество разводов. Люди стали сбиваться в сообщества, коммуны, стаи – называйте, как хотите. Находясь среди подобных себе «оборотней», было больше шансов остаться в живых. Лучшие ученые умы страны бились над разрешением проблемы, но пока безуспешно. Единственный
