одна. Десятки человек располагались на сиденьях: мужчины и женщины в деловых костюмах, подростки, слепые ко всему, кроме своих мерцающих телефонов, пенсионеры, наполовину похороненные под пластиковыми пакетами.
– Э… э-э, простите, – начала Бет, прокладывая путь по проходу между ними, – извините, но что это? Где мы?
Никто не ответил, никто даже не обратил на Бет внимания. Она подошла к девушке, на вид казавшейся ее ровесницей. Одетая в шикарную школьную форму, та надувала пузыри из жвачки, как девочка-мечта из манги.
– Эй, – сказала Бет. – Что происходит?
Девушка, не взглянув на нее, продолжала надувать пузыри: надует, лопнет, втянет назад, пожует; надует, лопнет, втянет назад, пожует…
Понаблюдав за ней, Бет поняла: все пузыри совершенно одинаковы, и каждый лопается на одинаковом расстоянии от ярко накрашенных губ.
По телу пробежала дрожь понимания. «Это один и тот же пузырь», – догадалась Бет.
Оглядевшись, девушка увидела: все остальные пассажиры вагона тоже повторяли одни и те же действия снова и снова: почесывали нос, скрещивали ноги, тыкали в мобильники, переворачивали страницу. Она не заметила этого сразу в тусклом, мерцающем свете, но, присмотревшись, увидела секундную заминку при повторной загрузке программы каждого человека. Пока Бет смотрела, девушка перед ней качнулась и поблекла, и через ее живот начал просвечивать материал сиденья, потом она снова появилась, выдувая свой идеальный пузырь.
– Вы ненастоящие, правда? – тихо проговорила Бет, от осознания странности происходящего ее забила дрожь. Она повторила громче: – Вы ненастоящие…
«Вы призраки? – с трепетом предположила она. – Вы однажды попали здесь в ловушку?» Но они не казались призраками, скорее воспоминаниями – воспоминаниями о пассажирах, о нескольких секундах их жизней, выхваченных из времени и закрепившихся внутри поезда, повторяющихся снова и снова, как исцарапанная пластинка.
Бет пробежала взглядом по вагону с линялыми тканевыми сидениями и шелушащимися панелями. Вспомнила вопросительное фырканье, которое издал поезд. Девушка попала внутрь живого существа. Она находилась в его разуме?
«Эти люди – твои воспоминания? Ты их вспоминаешь?»
Взвизгнули тормоза, зашипела гидравлика. Вагон заходил ходуном, и Бет почувствовала, как скручивает живот. Поезд тронулся.
Девушка бросилась к двери и ударила по кнопке, но ничего не произошло. Паника накатила на нее, и Бет прижалась лицом к окну. Через потрескавшееся стекло штришками замелькали кирпичи туннеля, проносящиеся мимо, все быстрее и быстрее. Бет была заперта – а они тем временем набирали скорость. Отпрянув от двери, девушка устремилась к кабине машиниста: может, удастся остановить поезд оттуда? Синие искры мерцали на зубах призрачных пассажиров, непоколебимо покачивающихся вместе с поездом.
Дверь в кабину машиниста оказалась заблокирована и, как Бет ни выкручивала ручку, не сдвинулась с места.
– Христос на велике! –
