style="font-size:15px;"> Желудок Бет сжимался все сильнее.
– Пап, ты слышишь? Пап, пожалуйста. Мне очень нужно, чтобы ты сосредоточился. Могут прийти из социальной службы и, может, полиции. Послушай, я… пап, я облажалась, серьезно. Пап, мне нужна пом…
Она замолкла, когда он поднял на нее взгляд.
Как-то вечером, три года и множество перемен назад, «Тайну железного кондора» читала мама Бет. Она любила старые шпионские романы о временах Холодной войны, о безопасно зловещем мире мягких фетровых шляп, зашифрованных кодов и бомб в портфелях. Тем вечером она отложила истрепанную мягкую обложку с тихим вздохом сожаления, не дойдя до части, которую с нетерпением ждала, но довольная, так как знала, что та будет ждать ее завтра. Нежно поцеловала мужа, перевернулась на другой бок и умерла во сне.
Папа Бет проснулся, одной рукой обнимая жену. Она была восковой и холодной, а ее руки оказались неимоверно тяжелыми, когда он попытался их передвинуть.
Это было утром тринадцатого дня рождения Бет.
С той ночи он спал на стуле – Бет знала, что папа боится спать в спальне, хотя сомневалась, что он когда-либо в этом признается.
С той ночи он читал и перечитывал эту книгу с почти неистовой яростью, пока та не начала распадаться в его руках.
И с той ночи он смотрел на дочь так, с одинаково опустошенным, умоляющим изнеможением на лице.
– Все в порядке, – неуверенно проговорила Бет, злясь на саму себя, что отступила так просто. – Я… Я что-нибудь придумаю… Я со всем разберусь.
Он не ответил. Девушка осознала, что не может вспомнить, когда он в последний раз с нею разговаривал настоящими словами…
Выходя, она споткнулась, случайно наступив на фотографию улыбающегося маминого лица.
Отец издал защитный вопль, и на мгновение чаша ее гнева переполнилась, самую малость, как раз настолько, чтобы раздраженно на него огрызнуться:
– Я оставила деньги на столике в прихожей.
Бет почувствовала постыдное удовлетворение, когда отец вздрогнул.
«Он не виноват, – с усилием напомнила она себе, схватив рюкзак, и погрузилась, пройдя по коридору, обратно во тьму. – Он разбит. Такое бывает».
«А еще, бывает, люди исцеляются», – заговорил в ней более суровый голос: рубец на сердце уплотняется, но оно продолжает биться.
Отец опустил руки, это Бет могла понять; но каждый день, что он сидел на одном и том же чертовом стуле с одной и той же чертовой книгой, был еще одним днем, когда он не пытался их поднять. Бет чувствовала, что ее сердце падает каждый раз, когда она смотрит на него, потому что, даже если девушка не хотела признавать этого, она балансировала на краю той же черной дыры.
Бет с удивлением опустила взгляд на собственные руки, сжимавшие мобильник. Большой палец был готов нажать на вызов номера Кары, отображающийся на экране: чисто мышечная память. Девушка отшатнулась и отбросила телефон, со стуком упавший на тротуар. Бет побежала по улице,
