style="font-size:15px;"> – Ты идиот, Закалве.
– Не оставляю попыток.
– Все будет как раньше.
– Этого никто не может знать.
– Я могу предполагать.
– А я могу надеяться. Слушай, Диз, это мой бизнес, и если ты хочешь, чтобы я полетел с тобой, то должна согласиться на это. Так?
– Так.
Он подозрительно посмотрел на нее:
– Вы по-прежнему знаете, где она?
Сма кивнула:
– Да, знаем.
– Значит, договорились?
Она пожала плечами и перевела взгляд в сторону моря:
– Да-да, договорились. Просто я думаю, что ты не прав. Мне кажется, не надо тебе больше встречаться с ней. – Она заглянула ему в глаза. – Это совет.
Закалве встал и отряхнул песок с ног.
– Я его запомню.
Они пошли назад, к зданиям и спокойному озерцу в центре острова. Сма села на стенку, дожидаясь, когда Закалве попрощается со всеми. Она прислушалась – не донесется ли плач или шум скандала, – но ничего не услышала.
Ветер легонько поигрывал ее волосами. Удивительно, но, несмотря ни на что, ей было тепло и хорошо. Вокруг стоял запах высоких деревьев, а их подрагивающие тени создавали иллюзию, будто с порывами ветра земля колеблется и покрывается рябью, как ярко-темная вода в лагуне. Сма закрыла глаза, и звуки пришли к ней, как преданные домашние зверьки, стали тыкаться мордой ей в уши: шелест крон, вроде шороха подошв сошедшихся в танце усталых любовников; плеск волн, что перекатывались через скалы и ласкали золотой песок; совсем незнакомые звуки.
Может, она вскоре вернется в дом под серо-белой плотиной.
«Какая же ты скотина, Закалве, – подумала она. – Я могла бы остаться дома, они могли бы послать мою дублершу… да черт побери, просто отправить автономника. А ты бы все равно согласился…»
Он появился, бодрый и свежий, в пиджаке, наброшенном на плечо. Служанка – другая – несла сумки.
– Ну, я готов, – сказал он.
Они пошли к пристани. Автономник, поднявшись повыше, следовал за ними.
– Кстати, а почему денег больше на десять процентов? – спросила Сма.
Они ступили на деревянную пристань. Закалве пожал плечами:
– Инфляция.
Сма нахмурилась:
– Это что еще такое?
2. Вылет на задание
IX
Когда спишь рядом с головой, полной всяких образов, происходит осмос, ночной обмен мысленными картинами. Так думал он. Он много думал тогда – пожалуй, больше, чем когда-либо прежде. А может, просто острее осознавал процесс и глубинное тождество мысли и течения времени. Иногда ему казалось, будто каждое проведенное с нею мгновение – это драгоценный футляр любви: тебя помещают в него и осторожно переносят в прекрасное место, где нет никаких опасностей.
Но целиком он осознал это позднее, а в то время не понимал до конца. В то время ему казалось, что полностью он осознает лишь ее.
Нередко
