это – месть!Всё разрешено!!
Всё дозволено солдату на земле германской:
Девушек насиловать и обирать гражданских,
Угонять коров и полыхать пожаром –
Трижды с осени парторги, комиссары
Собирали, толковали, заставляли выступать,
Заводили как святыню батарейную тетрадь
«Счёт врагу» – и цену пролитых и выдуманных слёз
Вы туда вносили собственной рукой.
Сомин: «У меня, товарищ капитан, вопрос».
– «Да. Какой?»
– «Остаётся в силе, что во вражеской стране
Мы расплатимся с фашистами до корки?»
– «Видишь ли… вопрос, по сути, не ко мне,
А… к парторгу».
Старшина Хмельков – таким талантам рады
Командиры – плут и быстроглаз, на сделки – леопард,
Артистически обманывает склады
На американскую тушёнку и на лярд,
И бензин достанет, и ботинки спишет,
Плексигласу тяпнет и припрячет хром, –
Век такой партийный! – выбран выше –
Парторганизатором, духовным главарём.
Неохотно кашлянул, скосился. Я – ни бровью.
Чёрт ли? – думает, – ну, кто в себе уверен?
«Приезжали ж… Разъясняли ж… только кровью
Мы расплатимся с фашистским зверем».
Кто-то хочет что-то, перебив,
Но Хмельков уже долбит с авторитетом:
«За непоступленьем новых директив,
Руководствоваться – этой!»
Этой? И тотчас же с радостной ухмылкой
Тянется Евлашин: «А посылки?
А с посылочками как, товарищ капитан?{115}
Остаётся в силе?
Эх, сестрёнки бы мои мадепалан
Всей деревне на завидки поносили!»
Да. Объявлено. Подписан вексель,
Что Победу можно отоваривать.
Юноши поводливые! Легче ль
Оттого мне с вами разговаривать?
«Как с посылками? Ведь ты ж ещё не там.
До границ германских ты ещё дотопай».
– «А дойдём?» – «Так шлите по пять килограмм,
Но стесняйтесь, братцы, пред Европой! –
Выбирайте с толком, не тащите рухлядь,
Да берите незаметно, аккуратно, умно…»
– «Ну, товарищ капитан, ну – как? Ну, скажем, – туфли?
И опять же, скажемте, – отрез костюмный?»
Губкин: «А приёмник можно?» – «Вообще-то можно…
Хрен его… а может и нельзя?..{116}
Поживём-увидим. Наперёд-то сложно.
Спустят нам инструкций тысячу, друзья…»
Турич – у меня. Ух, печка-то, чертяка,
Прогорела, на тебе поленце!
Хватит, нарубили лесу у поляков,
Скоро, брат, нарубим дров у немцев.
Смуглый жар под пухом щёки золотит.
Током, бьющимся под кожею, налит
Лоб обтянутый, бороздкой первою просечен.
Он – не юн уже. Таких – не гнали с веча.
«Хорошо, что ты пришёл. Не всё же быть нам вместе.
Может быть, расстанемся, сказать и не успеется:
Турич! Пронеси сознанье гордости и чести
Перед
