Йен.
Он взбежал вверх по ступеням и повернул в коридор, откуда доносились самые громкие вопли. Одна дверь была открыта. Слабый свет лампы едва освещал пустое пространство. Лужа какой-то черной жидкости ручейками растекалась по полу в разные стороны.
Это была кровь.
О боже, где же Ева?
– Мэри!
Ева, шатаясь, шагнула вперед. У нее дрожали руки.
– Мы это сделали! – воскликнула Мэри. Ее голос звенел от радостного возбуждения. – Наконец-то! Теперь мы поедем в Брайтон!
Девушка стояла над телом Мэтью. Ее поношенная коричневая рубаха была разорвана у плеча, обнажая одну бледную, маленькую грудь. Руки Мэри все еще были подняты, кулак крепко сжимал железную пластину. В неверном свете лампы Ева видела, как побледнели костяшки ее пальцев.
С одного края пластины прямо на ноги Мэри капала кровь.
– Больше он никого не тронет. Ни тебя, ни меня.
Мэри покачала головой. В полумраке ее мягкие волосы казались серыми, как у призрака.
– Никогда.
– Сейчас все сбегутся сюда.
Закусив губу, Ева встала рядом с подругой. Что же им делать? Она потянулась к руке Мэри, собираясь забрать оружие. Мэтью пошевелился и застонал. Ева наклонилась, чтобы пнуть его по голове, но не успела. Мэри с диким криком упала на колени и вонзила пластину ему в грудь.
Ева смотрела на покрасневшее от ярости лицо Мэри с восхищением и ужасом. Конечно, ей не было жаль Мэтью. Он заслуживал смерти, как никто другой, кроме, может быть, хозяйки этого места. Но убивать было страшно. Крики, конвульсии, запах крови – все это было чересчур реально, слишком по-настоящему. Ева должна была уже давно упасть в обморок, но вместо этого, наоборот, словно очнулась.
– Теперь мы свободны, – сказала Мэри. Она запрокинула голову назад и умиротворенно закрыла глаза. – В конце концов мы освободились.
Мэтью дернулся еще раз и замер.
Мэри выпустила пластину из рук и встала. Она вытерла лицо запачканной в крови ладонью. Ева осталась стоять рядом с телом. Глядя на лежавшее на полу оружие, она вслушивалась в звуки, доносящиеся из коридора. Они становились все громче.
Женщины из соседних палат кричали и стучали в стены. Мэри прикрыла уши ладонями, пачкая кровью молочно-белую кожу.
– Почему они кричат?
– Потому что знают, – ответила Ева. Страх все сильнее сжимал ее сердце, вытесняя возбуждение. – Знают, что мы это сделали.
По лестнице загремели чьи-то сапоги. Ева впервые слышала их и понятия не имела, кто сейчас бежал к ним.
Надо было быстро решать, что делать дальше. Конечно, их убьют за то, что они натворили. Никто и не обратит внимание на то, что во дворе сумасшедшего дома появятся еще две могилы.
– Кто-то бежит сюда! – крикнула Мэри. Ее лицо исказилось от страха.
– Прячься! Под кровать!
Евой овладело странное спокойствие. Храбрость, которую, как ей казалось, она давным-давно
