социалист…, – Максим попытался взять инициативу диалога на себя.
– Не перебивай меня! Я уже устала слушать твои истории про проекты идеального общества. Это архивная пыль, ничего более. А ты просто дурак! Сумасшедший, вышедший из ума идиот! Идиот! – последнее слово было произнесено ей с особым наслаждением. Я даже услышал, как она стала чаще моргать. Её пышные ресницы издавали чуть слышный шум, подобно звуку летящего мотылька. Это верный признак, что она серьёзно взволнована, но её волнение – это радость от ощущения собственной правоты. Поэтому я не переживал за неё. Она была очень довольна собой. Такое уже случалось, когда ночью я соглашался с её рассуждениями, содержание которых мне было непонятно, а форма резала воображение.
Полина продолжала стоять на пороге кухни, прислонившись спиной к открытой двери. В её немом восторге выражалась вся её красота, молодость и сила. Она обладала той магической непосредственностью, которую я видел лишь в кинофильмах про прекрасных интриганок XVIII века. Казалось, что своим обаянием она может усыплять разум оппонента, чтобы просчитывать дальнейший ход своих действий. И в тот момент это была её тишина. Не моя, не Максима, не чья-то ещё. Эта тишина имела свой отчётливый источник. Полина как будто прекрасно осознавала это и продолжала самодовольно улыбаться.
– Я оставлю вас, – чуть слышно произнесла она и бесшумно удалилась из помещения. Странно, но в то весеннее утро я впервые стал уверенно поднимать глаза при дневном освещении.
***
Длинные рукава света. Именно рукава. Никогда не понимал, как можно видеть в солнечных лучах идеальные прямые. Геометрию придумали люди, а солнце мне казалось чем-то античеловеческим. Оно слепит глаза, а нагретые им предметы вызывают жар и сухость во рту. Весной оно торжествует, освещая всё, что гниёт, грязь превращает в пыль, а людей в идиотов. Особенно в мае. Летом оно повсюду, даже ночью ощущается его присутствие, дневная жара пускает свои корни в асфальт, и тот, как бы издеваясь, напоминает о следующем жарком дне. Осенью спасают дожди, но лишь эпизодически, пока не грянут зимние морозы. А как только приходят они, то живительная влага дождя превращается в сухой снег. Тот, в свою очередь забивает все углы, создаёт бесчисленное количество мелких зеркал на радость солнечному свету. И вот ты уже покрываешь стёкла отражающей краской с надеждой, что комната останется в полумраке.
Геометрия и солнце не совместимы, даже солнечный диск не имеет форму круга. Это яркое нечто совершенно противоположно человеческой гармонии и порядку. Уберите сетку геометрических фигур с небосвода, и солнце вам уже не покажется тем, что привносит тепло в этот мир. Вы поймёте, что тепло создаётся лишь самим человеком, его радостью и надеждой. Солнце тут совершенно ни при чём. Разряды человеческих чувств наделяют небо цветом, а облака – формой. Это так просто и так здорово. Но в каждый момент нашей жизни вмешивается солнце. Его наличие днём и отсутствие ночью порождает временность. Это болезнь человеческого существования.
