уходящим глубоко под землю, обеспечивая чертовски устойчивое положение. Мне бы такую устойчивость в мыслях, и такие же функциональные ребра по жизни. Нет ничего лучше подобных ребер.
– Так Вы учитесь?
– Да, Лиза, я учусь, я Вам уже это говорил.
– А почему Вы так раздражены?
– А почему Вы все время задаете вопросы?
– Как угодно. В любой момент мы можем повернуть, – поджав губы, сказала она и небрежно поправила капюшон своей куртки.
Дальнейшую часть пути мы шли молча. Дорога уходила все дальше и дальше в черную бездну спального района. Белый снег, как больничная палата, он всюду. Пока природа не скажет «Пора», все так и будет: холод и отрешенность от мейнстрима жизни. Как будто кто-то за пределами нашего мира обожает размеренность, даже в систематическом причинении страданий. Болела потрескавшаяся кожа на руках. Вязаные перчатки не спасали от морозов, а карманы в моем пальто не создавали должной защиты от переохлаждения. Ноги тонули в снежном месиве. Это мы свернули с основной дороги на тропинку, ведущую к тесно стоящим друг к другу «хрущевкам». Издали они казались рабочими бараками – прибежище для тех, кто еще не сдался.
– Вот мы почти и пришли, – тихо произнесла Лиза, указывая своей рукой на ближайшее здание, ничем не отличающееся от соседствующих с ним.
– Милый дом, – неразборчиво сказал я сквозь плотную ткань своего шарфа. Я не видел выражения лица Лизы, но отчего-то почувствовал ее взгляд на себе. Специфическое сочетание недоумения, пренебрежения и сочувствия. Фонарь рядом с подъездом тускло освещал дверь и небольшой выступ стены, перпендикулярный самому зданию – странная ширма, за которой дворники по обыкновению открывали дверь в кладовую.
– Вот здесь я и живу.
– Здорово, – через силу выдавил я.
– Вам, наверное, пора домой… – сказала Лиза, фальшиво, изображая незаинтересованность в том, чтобы я напросился к ней в квартиру.
– Да, я, наверное, пойду. Уже поздно. И Вы, наверное, устали, – быстро произнес я, рассчитывая в тот момент количество времени, которое мне потребуется, чтобы вернуться к назад к метро. – Спасибо Вам за вечер. Это было… чудесно и очень мило.
Лиза, молча, нахмурилась. В своем красном пуховике она напоминала мне замерзшего воробья. Такая жалкая и такая беззащитная. Спустя мгновение снежная масса забурлила, воздух наполнился ароматом зимнего города, а неожиданный и резкий порыв ветра чуть не повалил Лизу на землю, но я успел схватить ее за рукав. Она крепко вцепилась в мое плечо и заплакала. Ее тело сотрясали судороги рыданий. Она обняла меня за талию и что-то агрессивно шептала.
– Лиза, ну не волнуйтесь, – начал я в растерянности, – это бывает. Вы же не упали. Сейчас все падают, а Вы не упали…
– Дурак!!
– Что? – в недоумении спросил я.
Вместо
