откуда знаешь, был, что ли здесь?
– Нет, не приходилось.
– С чего же тогда?
– А вы сами поглядите.
Все бросились кто к окошкам, кто к щелям. На станции творилось что-то невообразимое. Толпы народа атаковали кассы, кто-то сидел на кучке чемоданов, кто-то, одетый в такую жару в дорогие шубы и шапки, вытирал платками и полотенцами красные от жары и мокрые от пота лица. Кто-то из призывников крикнул:
– Точно, мужики, москвичи драпают. Вон, видите того, брылястого! Это артист, я его в кино видел.
– А вон ещё одна артисточка скачет, она песню пела, как она ни пяди земли родной не отдаст.
– А что они в шубах-то?
Кто-то с хохотком прокомментировал:
– Сам не понимаешь, – в чемоданах места не хватило, вот на себя и напялили.
Кто-то вздохнул:
– Хреново дело, мужики, видно, Москву отдают.
Все сразу притихли. Пожилой, лет сорока, мужик закурил самокрутку, покачал головой и сказал:
– Да, видно, нас засунут, как затычку в бочку.
– Неужели Москву-то, как Наполеону, отдадут?
– А что ты думаешь – против силы не попрёшь.
– Да, в кинах-то оно лучше воевать получалось – на чужой территории.
Вагоны с призывниками загнали в тупик около пакгаузов, загремели щеколды, двери распахнулись. Раздалась команда:
– Выходи! Строиться в две шеренги! Эй, раззява, ширинку застегни! Быстрее, быстрее, бараны колхозные! Равняйсь! Смирно!
Вдоль строя пошли четверо кадровых военных. Один из них, в лётной форме, крикнул:
– Лётчики есть?
Строй лишь переглянулся, зашептался, но никто не вышел. Вдруг на правом фланге пропищал голос:
– Я лётчик, я летал.
– Выйти из строя.
Из строя вышел маленького роста паренёк лет восемнадцати.
– Ты? – удивлённо спросил летун.
– Да, я занимался в ОСОВИАХИМе, летал на планерах и даже два раза с парашютом выбрасывался. У меня и документы есть. – Он вынул из нагрудного кармана удостоверение и протянул лётчику. – Вот.
Лётчик посмотрел удостоверение, сказал:
– Хорошо, годишься. Кто ещё есть, связанный с авиацией?
Строй молчал. Настала очередь танкиста:
– Трактористы, механики, слесари, выйти из строя.
На этот раз из строя вышли десятка четыре.
– Хорошо, – пробурчал танкист. – Пойдёмте со мной.
– Шофера есть?
Шереметьев и вместе с ним человек двенадцать отправились за пакгаузы, а сзади доносилось:
– Радисты есть? Два шага вперёд. Конюха и коноводы есть? Два шага вперёд. Повара есть?
Ефим шёл и думал: «Эх, если бы я был поваром. Красота: всё время при кухне, сыт, в тепле». Но ему предстоял другой путь. На учебной базе, которая размещалась
