в этот дом, тоже поучаствовал в озеленении, посадил несколько деревьев и кустов; из всех посадок выжила лишь одна берёзка, ровесница сына Вани: когда он сажал её, им было примерно одинаково лет, около трёх. Правда, в отличие от сына, она выросла хилой и низкорослой, ей мешала городская среда. «Хотя бы такая, и то ладно», – подумал Кирилл, привычно бросив на неё взгляд. Он сел за стол, посидел немного, дыша влажным воздухом с лёгким привкусом выхлопных газов, и понял, что надо выпить ещё чашку кофе. И что-то действительно нужно решать с выходными. Надо позвонить дочке, вдруг экспромтом что-то придумается?
Маша постоянно жила у бабушки, матери рано умершей жены Кирилла. Получилось это как бы само собой: ухаживать за маленькой, тогда полуторогодовалой девочкой, в отсутствии мамы и вечно занятом работой папе казалось естественной помощью старшего поколения. Однако как-то само собой вышло, что бабушка, оставаясь бабушкой для своей внучки, фактически стала её мамой, Киру отстранили от хлопот воспитания и трудов заботы. Папа видел дочь изредка, по выходным, почти так же, как это бывает с детьми разведённых родителей, с той лишь разницей, что он на своей тёще никогда не женился.
Противнее всего оказалось то подспудное незаметное противодействие, какое бывшая тёща оказывала в борьбе за права на девочку, что теперь, в насаждаемой пропагандой псевдо-противодействии «всего мира» против России, не казалось ему таким уж невозможным. Если сто миллионов взрослых россиян можно элементарно подделанной телевизионной картинкой и сфальсифицированными фактами убедить в мифическом «фашистском» заговоре, что тогда говорить о воздействии взрослого человека на ребёнка. Тем более – педагога с тридцатилетним стажем на маленькую несамостоятельную девочку, совсем недавно перешедшую в третий класс. В итоге Кирилл почти смирился со всем этим.
– Алло, Машечка. Привет, малышка! Давай я за тобой приеду, сходим куда-нибудь. В кино или пообедать поедем, Ваню возьмём с собой, если захочет, – слегка слукавил он. – Ну раз с погодой не повезло и все звери промокли, зачем нам с ними мокнуть?
– Я не хочу, папа.
– Почему? Ты и так у бабушки всегда.
– Ну и что? Мы к Валентине Федоровне пойдём, к ней сегодня Веру привезут, я с ней поиграю. Я её целую неделю не видела.
– А с папой ты не хочешь увидеться?
– Хочу. Потом. Ты завтра приезжай. Бабушка мой любимый пирог испечёт.
– Ладно. Дай трубку бабушке, – попросил он дочь. – Зинаида Матвеевна, я вас столько раз просил! Девочке девять лет, а она уже тридцать пять кило весит, ну какие пироги! Неужели я вам мало денег даю на здоровую пищу? Ей надо правильно питаться, и физкультурой заниматься, в секцию какую-нибудь спортивную ходить. В конце концов, просто по улице бегать – лето на дворе! Для чего вы её откармливаете? Конфеты с пирогами здоровья не добавляют. Сколько раз предлагал на дачу поехать – вы говорите, будто холодно там. Всегда, даже летом!
– Вы, Кирилл, как будто в другом мире живёте!
