пищеварения, могут продолжать работать даже тогда, когда человека практически не существует.
Смерть ствола головного мозга трактуется как необратимое прекращение сознания и мыслительных процессов. Это состояние столь же терминальное, как и то, что возникает при остановке сердечной деятельности и дыхания. Однако сердцебиение может и продолжаться, можно также подключить пациента к аппарату искусственного дыхания, создавая видимость жизни, – но то неуловимое, что отвечает за мысли и мечты, нечто, определяющее человеческую личность, уже не вернуть.
Когда подобное происходит, внутренние органы еще какое-то время могут жить благодаря поддержке бьющегося сердца, хотя смерть уже наступила. В результате таких трагических утрат (обычно в результате несчастных случаев или обширных инсультов) появляется максимальный шанс для новой жизни, ведь смерть мозга позволяет сохранить органы для трансплантации в отличном состоянии.
Разговоры, которые нам приходится вести с родственниками или близкими друзьями умершего в тускло освещенных комнатах или больничных коридорах, – самое трудное, что случается в медицинской практике. Ну а уж перед медиками, обратившимися к безутешной семье в марте 2011 года (дело было в Новой Англии, США), чтобы попросить не только сердце или печень, а еще и лицо для пересадки, необходимость, думаю, стояла во много раз более тягостная.
Беседа получилась долгой, родственникам умершего рассказали обо всех тонкостях метода. Упомянули и о том, что операция будет одной из первых в мире – и в этом смысле экспериментом, как когда-то работы Макиндоу. Принуждение или давление в таких случаях исключается: только искренность и полная открытость.
Многое приходилось объяснять. Трансплантологи гарантировали, что реципиент – то есть тот, кто получит новое лицо, – не будет похож на их любимого человека. После пересадки ткани лягут на другую внутреннюю структуру из тканей и костей, так что результат станет уникальным и неповторимым. Ни облик, ни личность донора при этом не передадутся.
Но примириться с некоторыми деталями было трудно. После снятия лица донору постараются реконструировать наружность. Для этого заранее снимут мерки и изготовят силиконовую маску. Но вряд ли удастся достигнуть такого сходства, чтобы выставить тело для прощания или хоронить в открытом гробу. Все это нужно было понять и принять. Взвесив и обдумав все, семья ответила на шокирующую просьбу согласием.
В тот день пластический хирург Богдан Помахач несся на такси в бостонский аэропорт. Он возглавлял бригаду трансплантологов, которой предстояло подготовить и доставить донорский орган. Самолет был одним из нескольких бортов, регулярно используемых больничной трансплантологической службой. Сердца, легкие, печени, почки и другие органы нередко доставляют таким способом через все Соединенные Штаты. Но на сей раз случай был необычным. В тот день Помахач собирался сделать операцию, доселе в США
