до костей. А днем, когда над снежной равниной вставало солнце, бесконечные кристаллы льда сверкали холодным и теплым огнем. Солнечных дней становилось все больше, и его свет чувствовался каждому на щеках.
Мельница! Сейчас на этом месте лежат большие и круглые белые камни. Они, как солдатские кости, разбросаны кругом по полю боя. Тяжелые и шершавые белые жернова вросли в землю и обросли зелёной травою. Иному человеку, наступившему на жернов ногой или присевшему на него отдохнуть, и в голову не придёт, что здесь была кровавая война, что именно здесь проходила линия нашей обороны.
Вон тот мальчишка, лет двенадцати с удочкой, что устроился у взорванной плотины на берегу реки, разве он думает, что здесь шли бои, что здесь громыхала война и умирали солдаты? Он больше занят вопросом, почему у него не клюёт. Подошло время, когда люди военного поколения уходят из жизни. Они уносят с собой тайны войны. А молодые, что здесь живут, не знают, что такое война. Именно здесь, где лежат белые шершавые жернова и стоят редкие лиственные деревья, воевали наши солдаты. Деревья стояли и тогда. Они немые свидетели того военного времени.
Около мельницы в то время стояло две рубленых избы. В одной избе жили солдаты, а в другой размещались мы. Мы – это я и политрук Соков Петр Иваныч. Мельница была тоже деревянная и стояла недалеко от берега реки в виде высокой башни, похожей на усеченную пирамиду с квадратным основанием. Снаружи она была обшита досками и покрашена в желтоватый цвет, краской, которая называется суриком. Сверху мельницу прикрывала небольшая железная крыша.
По всей высоте мельница делилась на три этажа. Вверх вела деревянная лестница. На каждом этаже стояли жернова. Зерно в мешках подавалось канатным подъемником на верхний этаж и там через приемный чердак крюком направлялось к приемному бункеру. Из бункера по лоткам оно сыпалось на каменные жернова. Вертикальный приводной ствол вращал жернова и уходил под землю. Там стояли зубчатые колеса, соединявшие привод с горизонтальным валом, который шел от плотины. Плотина была взорвана, и приводы не работали. Я описываю устройство мельницы, потому что я сам по ней лазил и изучал ее устройство.
Теперь о войне. До моего прихода здесь, на мельнице, была тишь, гладь и Божья благодать. Немецкие пули здесь не летали.
На мельнице стоял станковый пулемет, но пулеметчики из него не стреляли. Солдаты пулеметного расчета посменно выходили на пост. Был один пост на всю мельницу, на пулеметный окоп и на два дома, где жили и спали солдаты и их политрук Петр Иваныч. Пулеметчики сразу признали во мне мастера пулеметного дела и огня, когда я осмотрел пулемет, сделал им замечания и дал кой-какие советы. Сначала они приглядывались ко мне, а потом постепенно вместе со мной занялись изучением немцев в городе Белом. Немцы не обращали внимания на мельницу. Она стояла как бы в глубине, и с мельницы в сторону города никогда не стреляли.
С моим приходом немцы могли заметить необычное хождение солдат, чего раньше на мельнице никогда не было. Они на всякий случай подкатили противотанковую пушку и поставили её в воротах одноэтажного
