без разговоров!
– Не слезу!
– Ну хорошо, сидите себе, а только я скажу, что барышне не только смешно, но и неприлично сидеть на лестнице, потому что снизу очень некрасиво.
– Вовсе нет! – отвечала Варвара, оправляя платье.
– Я, старик, пожалуй недогляжу, но я сейчас же приведу всех сюда, пускай полюбуются.
– В таком случае я слезу! – отвечала она.
Вдруг Заглоба оглянулся в сторону дома.
– Смотрите, и впрямь кто-то идет! – сказал он.
И в самом деде из-за угла показался молодой Нововейский. который, приехав верхом и привязав лошадь, обходил кругом дома, чтобы войти с парадного крыльца.
Завидев его, Езеровская мигом очутилась на земле, но увы! Было уже поздно. Нововейский заметил, как она слезала по лестнице и, покраснев, как барышня, он стоял удивленный и сконфуженный. Езеровская также переконфузилась и проговорила:
– Второе поражение.
Обрадованный Заглоба замигал своим здоровым глазом.
– Господин Нововейский. друг и подчиненный пана Михаила, а это панна Драбиновская, Тьфу! Я хотел сказать – Езеровская.
Нововейский быстро оправился и поклонился молодой девушке; он был довольно остроумен и красноречив, а потому непринужденно заговорил с девушкой, глядя в ее чудные глаза.
– Э, да что я вижу! – сказал он. – У Кетлинга в саду цветут на снегу розы!
Варвара сделала реверанс и пробурчала про себя:
– Только не для твоего носа! Затем вежливо прибавила:
– Пожалуйте в комнаты!
Она побежала вперед и, влетев в комнату, где сидел Володыевский с остальной компанией, объявила, намекая на красный мундир Нововейского:
– Снегирь приехал!
Вслед за тем она скромно села на табуретку, сложила ручки крендельком, а губки – бантиком.
Володыевский представил своего молодого товарища сестре и Христине Дрогаевской. Тот вторично сконфузился при виде еще одной хорошенькой девушки.
Поклонившись, Нововейский хотел для храбрости покрутить усики, но последние еще не выросли, и поэтому он погладил только пальцами верхнюю губу и объяснил Володыевскому цель своего приезда.
Дело было в том, что великий гетман желал тотчас же видеть маленького рыцаря, Нововейский догадывался, что гетман хотел дать ему какое-то важное поручение, потому что недавно были получены письма от Вильчковского, Сильницкого, полковника Пиво и от других комендантов с сообщениями о зловещих слухах из Крыма.
– Хан и султан Галго не желали бы нарушить Подгаецкого договора, – сказал Нововейский, – но Будяк шумит, как пчелиный рой; точно так же волнуется и белогородская орда и не хочет слушать ни хана, ни Галго.
– Собеский уже говорил мне об этом и спрашивал моего совета, – сказал Заглоба. – Ну, а что у вас
