тут же и увидел Трезубую гору. Стало не до чтения. Высадка – дело ответственное и непростое, когда судёнышком управляет такой капитан, как брат мой Фокс Терье.
– Фокс, сучий потрох, пропорем днище! Ах ты!..
– Святые угодь!.. Я-а! Всезнающий настав… Вразуми, как заглуши…
– Перекрой горючку, собака! Фокс! А, он и так заглох.
– Слава Настав… Ик!
– Прыгай! Прыгай, я тебе говорю!
«Коленом. Под толстый кинодский зад».
– Ай! Святы…
– Потом помолишься, лови конец! Тяни же, ты!.. Руки-крюки…
Обошлось. Толчком меня сбило с ног, «Летучая рыба» легла на брюхо. Я перебрался через борт, спрыгнул. Под ногами заскрипела мокрая галька, накатила волна – по щиколотку, – отхлынула. Первую мысль – повезло, в бухту вошли с приливом, – тут же сменила другая – как будем катер снимать с мели, если не получится взобраться на скалы? И тут я осознал: земля под ногами, Фокс не пустил нас ко дну, привёл, сукин сын, к берегу.
– Задница толстая, тугая на оба уха, – нежно сказал я Фоксу. – Славь своего Наставника, что не утопил нас на мелком месте. Если бы утопил, я веслом его в ухо тебе затолкал бы до самых кишок и дальше. Я бы…
Что ещё я ему тогда наговорил на радостях, не помню. Нёс, не заботясь, переведёт толмач или нет, при этом оглядывал скалы, прикидывал: «Взобраться – думать нечего. Кажется, есть проход вдоль берега справа по мелководью. Спешить некуда, прилив кончается, разгрузимся, осмотримся. Авось, не придётся лодку спихивать. В море больше не хочу. Плевать, если не тот остров, мне и тут нравится». Объективно говоря, ничего хорошего в доступной моему взору части острова не было. Мрачное место. Облепленные сопливо-зелёными водорослями скалы – отвесные, синие в мертвенном свете Кербера. Кончается время кинод, день Арбора короток – покажется светило над горизонтом и нырнёт снова. В бухту лучам не добраться, мешают скалы. «Светлее, чем на Земле в полнолуние, но…»
– Тише, Ёся!.. – громким шёпотом взмолился Фокс. Оказалось, я ещё не расстрелял боезапас, поднакопилось под языком глупостей.
«Чего он всполошился? Кончики ушей подёргиваются. Что за вой?»
– Перевод невозможен, – равнодушно ответил толмач.
– Дворня, – шепнул Фокс Терье и забормотал молитву: «Укрепи меня, Наставник, проповедь мою сделай понятною, вразуми непредставленных, силу дай моему голосу».
«Как же их вразумить, если они непредставленные?» – думал я, прислушиваясь. Выли со скал. Я не специалист по вою, но поручиться могу – в одну глотку выли.
– Сюда ему не добраться, – сказал я, чтобы что-то сказать. Согласитесь, жутковато на незнакомом берегу слушать вой и гадать, не по твою ли душу дерут глотку.
Фокс оставил мою реплику без внимания. Запрыгнул в катер, стал там ворча возиться.
