работают приборы ночного видения, но чувствовал себя яркой теплой точкой на фоне остывающей земли.
Однако колонна двигалась дальше, и коней Мероки и Кильона слышно не было. Мимо громыхали дюжины повозок, каждая на вид больше предыдущей. Последние лошадям тянуть было не под силу, поэтому использовались тракторы: черные громадины крутили металлическими маховиками, с фырканьем выбрасывая клубы белесого пара. Следом за тракторами двигались повозки с большими, как дома, клетками. За их прутьями жались друг к другу люди в лохмотьях, закованные в кандалы и связанные вместе.
– Пленные, – пояснила Мерока, словно это вызывало сомнения. – Черепа их покупают по дороге в городах и деревнях. А то и силой забирают.
– Они чем-то провинились?
– Кто да, кто нет. – Мерока помолчала. – А кто просто сбежать не успел.
– Что с ними будет?
– Ничего хорошего.
– Лучше скажи, Мерока. Хочу знать, чем рискую.
Девушка тяжело вздохнула, глядя на окутанную пылью и паром колонну.
– Некоторых, в основном женщин, черепа продадут в рабство или возьмут себе в услужение.
– Почему эти черепа такие?
– Большинство от природы угрюмые злыдни. Любой, кого выгоняют из нормального поселения – убийца, вор, насильник, – имеет отличные шансы оказаться среди черепов. Если поначалу новенькие лишь потенциальные психопаты, то потом, когда их напичкают дурью, на которой сидят остальные, начинают пускать слюни и щериться, будто с рождения идиоты.
– О какой дури ты говоришь?
– Не о простых антизональных и не о растительных аналогах, Мясник. Грязные дела заставляют черепов кочевать из зоны в зону. Нормальных лекарств не достать, вот они и химичат. Готовят дурь сами или принимают то, что борги дают в обмен на пленных. Постепенно в голове все мешается, мозги отшибает напрочь. Не забывай еще о разном прочем дерьме, которым они себя потчуют.
– Боргов ты упоминала еще у Фрея. Кто они такие?
– Не кто, а что, Мясник. Долбанутые биомеханические машины. Но тебе из-за них волноваться не надо.
– Как не надо было волноваться из-за черепов?
– Черепа шарятся всюду, а боргам глубоко в эту зону не проникнуть.
Почти все клетки уже проехали. Замыкали караван конные повозки поменьше. Кильон понемногу успокаивался, чувствуя, что их не заметят. Большая шумная часть колонны ушла вперед, а их с Мерокой коням хватало примитивной хитрости стоять тихо. Кильон глянул на последнюю, самую маленькую клетку. Наполовину меньше предыдущих, она вмещала, как ему сперва почудилось, лишь одну пленницу – девушку в рваном платье или в плаще с оторванными рукавами, не то лысую, не то бритую наголо. Она держалась за прутья худыми, но мускулистыми руками. Нет, девушка не одна! В ее подол вцепился ребенок. Мальчик или девочка – определить невозможно: он был в лохмотьях, грива спутанных
