нашел удобный пригорок и опустился на него. Голова работала, словно в турборежиме. Лошади сопели и фыркали, но слушались. Короткой памяти животных впору позавидовать. Он снова глянул на часы. Светящиеся точки циферблата напоминали круглое созвездие. Все стрелки двигались синхронно. Часы собирали так, чтобы на зональные изменения они реагировали чуть иначе, а не спешили или отставали в унисон. Ради этого их и купили. Тем не менее определить по ним время было непросто; проконтролировать, что они заведены и идут, – тоже. Гражданам Неоновых Вершин на часы смотреть лень. Они уверены, что вездесущий Пограничный комитет оперативно уведомит их о зональном сдвиге. Большинство носят часы в качестве модного аксессуара и едва помнят, как определять время. То же самое в разной степени относится к другим районам. Зато во Внешней Зоне все решают только часы. Здесь нет Пограничного комитета, и Кильону оставалось полагаться лишь на себя, решая, когда принять антизональные, какие и в какой дозировке.
Следующий сдвиг подкатил так внезапно, что часы едва успели среагировать. Если в прошлый раз у Кильона закружилась голова, то сейчас он почувствовал жуткое давление в глазах и непроизвольно охнул: такой сильной и неожиданной была боль. Встать Кильона подви́г летательный рефлекс, а не осознанное желание. Он сжал виски – боль усилилась, превратившись в клин, который вонзился в мозг меж полушариями. Подкатила рвота. Шатаясь, Кильон побрел, не разбирая дороги. Казалось, земля лихо накренилась, приподнявшись к небу. Он повернулся вокруг своей оси, борясь с рвотой, и увидел коней, черными мешками лежащих на земле, словно их пристрелили. Мертвы они или без сознания, Кильон не знал, но чувствовал: если не удержится на ногах, станет таким же бессильным мешком. Он уже двигался как во сне, словно разум отторгал реальность, сметая защитные барьеры.
Кильон разыскал Мероку. С той творилось неладное. Обессиленная и беспомощная, девушка билась в конвульсиях под одеялом. Ее зональная выносливость была куда ниже, чем у Кильона. Если он страдал от боли и дезориентации, то Мерока без немедленного введения лекарства долго не протянет. Но лучше не давать ей ничего, чем ошибиться с препаратом. Кильон опустился на колени и коснулся Мероки, надеясь успокоить или хоть привести в сознание, но девушка продолжала биться в судорогах. Он дотронулся до ее рта – ладонь обрызгала кровавая слюна.
Их захлестнул не порыв. Порыв сравним с волной, разбивающейся о берег. Сейчас разразился потоп: другая зона поглощала ту, в которой они находились. И потоп не думал отступать: предыдущая конфигурация зон не восстанавливалась.
Жгучая резь в животе заставила Кильона согнуться пополам. Его вырвало. Головная боль, слабость, дезориентация не отпускали, а вот тошнота немного улеглась. Он заставил себя наклонить голову и посмотреть на часы. Сдвиг начался менее минуты назад – стрелки толком отклониться не успели. Впрочем, секундные по-прежнему бежали – ни одни часы не остановились. Случись такое с одними часами, еще можно было бы подумать о сдвиге в сторону менее развитой зоны, где простейший часовой механизм не работает ввиду чрезмерной замысловатости. Раз тикали все часы, напрашивался
