>
Было около семи. Плюс-минус. Я бежал в составе, уже начинающей немного редеть людской толпы вдоль Загородного проспекта в то место, где он стекается с Московским, к метро «Технологический институт». Вот уже показалось полукружье здания станции. Бежевый верх, коричневый каменный низ. Толпа внесла меня в массивные двери, протащила по эскалатору и выплеснула на пол подземного зала.
Тут же подошёл поезд. Не мой. Мне в другую сторону. Выплюнул из cебя новую тучу людей. Стало совсем тесно. И тут, в этой толчее я заметил, как какой-то мужчина выронил толстую чёрную тетрадь. Или блокнот? Я машинально поднял эту штуку и бросился за потерявшим, но тут же столкнулся с какой-то полной дамой, потом ещё с кем-то. Тем временем мужчина протиснулся в двери вагона, они захлопнулись, а я остался со своей находкой и в замешательстве.
Замешательство прервал гул вырывающегося из тоннеля поезда, уже моего. Я ринулся к дверям, протолкнулся в вагон. «Осторожно! Двери закрываются. Следующая станция – Пушкинская».
Я пока совершенно не знал, что мне делать со своей находкой. Вернуть прежнему владельцу? Но как мне найти его в многомиллионном городе? Да и узнаю ли его, даже если и встречу? Что я могу сказать он нём? Среднего роста, щуплый, славянской национальности, волосы, кажется, русые. На вид лет тридцать пять, не больше. Одет обычно: джинсы, куртка. Самый заурядный. Ничем не примечателен. Такой же как я… Да и лица-то я его толком не разглядел. Нет, точно не узнаю. Может быть, при метрополитене есть какое-нибудь бюро находок? Должно же быть, по идее! Сдать туда? А где его искать? Может быть, просто отдать работникам станции?
За этими размышлениями я проехал несколько станций. В вагоне стало посвободней. Рядом освободилось место. Я сел. Путь неблизкий, мне до конечной – Девяткино.
Блокнот оказался у меня на коленях. Что у нас пока ещё делают люди, когда сидят в метро? Чёрная пухлая книжица стала манить меня к себе. Я не смог долго сопротивляться искушению. Открываю. Читаю.
Написано от руки (а от чего же ещё, это же ежедневник, его в принтер не загнать). Исписано мелким почерком. Но ничего, у меня талант разбирать почерка.
«10 сентбря 2004 г.
Я никогда не вёл дневников, и не понимал тех, кто это делает. Но сегодня, совершенно неожиданно для себя, я почувствовал громадную необходимость в этом. Будто что-то изнутри толкнуло меня. Я ощутил это физически. Природа случившегося необъяснима для меня, как и многое другое из того, что происходит со мной в последнее время. Это не помешательство. По специальности я врач-невропатолог, да и в психиатрии кое-что да смыслю, так как то, над чем я работаю в течении последних четырёх лет лежит на стыке, в том числе, и этих двух наук. Поэтому я знаю – так с ума не сходят.
Я не могу ответить себе, для чего я начал писать этот дневник. Для того чтобы разобраться в событиях странных и загадочных? Для того чтобы понять себя и действительность, которая вдруг стала для меня неизмеримо шире, чем та, которую я знал раньше? Или для того, чтобы пережить очень трудные времена, которые, совершенно определённо, ждут меня вскорости? Или от внутреннего одиночества, которое всё более овладевает мною? Я не знаю для кого я пишу этот дневник – для себя или для кого-то другого, других. Я не знаю. Но всем своим нутром чувствую, что так надо…»
Так, это дневник. Начало дневника датировано десятым сентября 2004-го. Сегодня тоже десятое сентября, только 2007-го. Случайность? Или, как говорил Булгаков: «Кирпич, батенька, просто так никому на голову не падает.» Помню, когда я впервые прочитал эту фразу, она мне как-то запала в душу, но то, что он действительно просто так не падает, я не верил, по крайней мере, до того момента, пока мне на голову не упал мой кирпич в виде этого чёрного ежедневника. Правда пока, я ещё и близко не догадывался, что это – мой кирпич. Я наугад перелистывал страницы и вчитывался в строчки, написанные мелким почерком.
Когда я выходил из вагона на «Девяткино», я уже точно знал, что не отдам чёрный блокнот никому на свете, пока не прочту его от корки до корки. Я далёк от мистики, но в тот момент у меня стало появляться странное ощущение, что эта рукопись должна была попасть именно ко мне, и именно теперь.
Что произошло со мной дальше под влиянием этой находки? Об этом я напишу потом, в самом конце. Напишу немного. Потому, что это – не так важно. Важно другое. Я понял, что моя, если хотите, миссия состоит в том, чтобы донести до вас то, что было в этой рукописи. До тех из вас, кто готов…
Я почти не правил создавшего дневник. Да и кто я такой, чтобы править. Я не литератор. Я технарь. Школьные сочинения всегда мне давались с трудом. Так что, дневник этот я просто переписал. Я убрал даты, потому-что считаю, что они не нужны, – рвут ткань. И дневник превратился в повесть. Или роман? Честно говоря, я не знаю, чем одно отличается от другого. Кое-где, я, изредка, вставлял свои добавления. Их я буду выделять косой скобкой, и ставить свои инициалы: А. Б.
Глава 1
