что от вас ничего уже не зависит. Вы не можете ни изменить своего положения, ни прекратить всё это. Вы абсолютно беспомощны. За вас всё делают другие, и они же принимают за вас все решения, в том числе и о том, жить ли вам (если это можно назвать жизнью) или умереть. Как хорошо это было показано в фильме «Море внутри»! Я увидел его совсем недавно, буквально, за день до нашего отъезда в Питер. Там главный герой, в исполнении Хавьера Бардема, так же как и Серп, неудачно нырнул (только он в море, а Лёшка со скалы на камни). И смыслом его жизни на долгие годы, стала борьба за право добровольно уйти из неё.
По-моему, такая жизнь – и есть ад. Настоящий, без кавычек. Ведь, что такое ад в христианском понимании? Это вечные страдания, без всякой надежды на их прекращение. Так чем же тогда отличается от ада жизнь человека попавшего в такое положение? Он ещё не умер, но уже в аду.
Кто-то скажет: «А как же сила духа и смирение? Ведь можно принять случившееся, изменить отношение. «Не можешь изменить ситуацию – измени отношение к ней!» И потом, можно же отыскать новый смысл бытия, и наполнить свою жизнь им, несмотря на такое своё положение!»
Отвечу: согласен. Но по опыту знаю, что таких – единицы. Я восхищён этими людьми, титанами духа, но большинство других, простых смертных, не способны принять произошедшее с ними, как искупление, как испытание, как предназначение, как милость господню, в конечном итоге, как благо, и осветить свою жизнь новым смыслом. Да, большинство воспринимает это как вопиющую несправедливость: «почему я?!», и погружаются в бездонную пропасть отчаяния. Потом привыкают. Нет, не смиряются, а именно привыкают, и просто влачат своё существование без радости, без смысла, без цели, как роботы, имеющие душу.
Не смог принять своего положения и Серп. Он просто лежал в глубокой депрессии, отрешённый, безучастный, молчащий. Он оживился только тогда, когда я как-то сказал ему: «Серп! Я же будущий врач. Я выучусь и поставлю тебя на ноги. Я найду, я изобрету способ. Обещаю тебе!» Я был искренен в своём порыве. Лёха это почувствовал. Он взглянул на меня, и впервые за много месяцев заговорил со мной: «Обещаешь? Правда? А у тебя получится?»
– Я всё сделаю, чтоб получилось, Серп.
На какое-то время он ожил. Родители его не могли нарадоваться, и если сказать, что они были мне благодарны, то это не сказать ничего. Они меня боготворили.
Но потом всё вернулось на круги своя. Серп опять ушёл в себя, в свою депрессию. Наверное, не увидел во мне, в своём другане – Сером, спасителя человечества от этого недуга.
Он угасал. Несмотря на стоические усилия его родителей, на их идеальный уход за ним, всё чаще и всё больше появлялись пролежни. Они нагнаивались. Иммунитет падал. Через пол года Лёхи не стало…
При такой травме, при грамотном уходе, человек может прожить и несколько десятков лет. Но Серп сильно не хотел жить, и организм пошёл ему навстречу.
Так, благодаря
