Или может так случиться, что наследник погиб на войне. Класс землевладельцев почему-то предрасположен к тому, чтобы гибнуть в войнах. Или же такой дом теряют из-за глупости: женщины, азартные игры, пьянство, наркотики, биржевые спекуляции, расточительство. Никогда не знаешь, в чем причина.
Но в конечном счете случилось так, что несчастье владельца позволило Джорджу приобрести этот дом. Сэр Николас Крессет разорился в 1990-е годы, во время краха Ассоциации Ллойда. Джордж узнал о том, что дом выставлен на продажу, более или менее случайно, наткнувшись на статью в финансовой газете о главах входивших в Ассоциацию синдикатов, пострадавших более всего; среди других имен ему сразу бросилась в глаза фамилия «Крессет». Сейчас он уже не помнил, кто был автором статьи – какая-то женщина, сделавшая себе имя журналистскими расследованиями. Статья показалась ему недоброй. Она фокусировала внимание не столько на невезении, сколько на глупости и жадности пострадавших. Он быстро предпринял нужные шаги и приобрел Манор, жестко торгуясь и твердо зная, какие предметы собственности он желает купить вместе с домом. Самые лучшие картины были отложены для аукциона, но Джордж стремился завладеть вовсе не ими. Еще тогда, мальчиком, в первое посещение Шеверелл-Манора, его взгляд привлекло содержимое дома, и именно это содержимое ему хотелось получить, в том числе кресло в стиле королевы Анны. В тот первый визит он немного обогнал деда и, первым войдя в столовую, увидел кресло. На нем он и сидел, когда в комнату вошла девочка, некрасивая, серьезная, казалось, ей всего лет шесть, никак не больше. На ней были бриджи для верховой езды и блузка, открывавшая шею; она подошла к Джорджу и сказала агрессивным тоном:
– На этом кресле не разрешается сидеть.
– Тогда вокруг него должен быть натянут шнур.
– Тут должен был быть шнур. Обычно он тут натянут.
– Ну а сейчас его нет. – Секунд пять они пристально смотрели друг на друга, потом Джордж встал.
Ни слова не говоря, девочка с удивительной легкостью перетащила кресло через шнур, отгораживавший столовую от узкой полосы, выделенной для прохода посетителей, и сама решительно на него уселась. Ее ноги свисали с кресла, не доставая до пола. Она снова пристально уставилась на Джорджа, словно говоря: «Попробуй только возражать!» – но вместо этого спросила:
– Тебя как зовут?
– Джордж. А тебя?
– Хелина. Я тут живу. А тебе не полагается заходить за белые шнуры.
– А я и не заходил. Кресло стояло на этой стороне.
Эта стычка показалась ему слишком скучной, чтобы стоило ее длить, а девочка – слишком маленькой и некрасивой, чтобы вызвать интерес. Джордж пожал плечами и двинулся дальше.
И вот теперь кресло стояло в его кабинете, а Хелина Хаверленд, урожденная Крессет, работала у него экономкой; если она и помнила о той их первой детской стычке, она никогда ни словом об этом не обмолвилась. Сам он тоже молчал. Он истратил все, что получил в наследство
