пока он не умер в феврале этого года, а мисс Крессет всегда ела у себя. Но она была единственной, кто проводил много времени на кухне, разговаривая с Ким и Дином, обсуждая меню, и всегда благодарила его за особые старания. Пациенты бывали обычно требовательны, но не голодны, а приходящие сотрудники, которым подавался горячий ленч в середине дня, небрежно хвалили его, быстро расправлялись с едой и возвращались к своим делам. Все это разительно отличалось от его мечтаний о собственном небольшом ресторане, о собственных меню, о своих постоянных посетителях, об атмосфере, какую они с Ким там создадут. Порой, лежа без сна рядом с женой, он сам пугался своих полуосознанных надежд на то, что клиника вдруг каким-то образом потерпит крах или что мистер Чандлер-Пауэлл сочтет слишком обременительным и невыгодным работать одновременно и в Дорсете, и в Лондоне, и ему с Ким придется искать другое место. И может быть, мистер Чандлер-Пауэлл или мисс Крессет помогут им положить начало своему собственному делу. Но вернуться на изнурительную работу на кухне какого-нибудь лондонского ресторана они с Ким уже не сумели бы. Ким никогда не смогла бы приспособиться к такой жизни. Он застывал от ужаса, вспоминая тот день, когда ее уволили.
Мистер Карлос вызвал Дина к себе в святая святых – комнатку за кухней размером с чулан, которая удостоилась называться его кабинетом, и с трудом втиснул свои обширные ягодицы в резное рабочее кресло, унаследованное им от деда. Это всегда считалось дурным знаком. Перед вами представал Карлос, исполненный генетического авторитета. Год тому назад он объявил всем, что заново родился. Это перерождение оказалось весьма неудобным для всего персонала, и каждый почувствовал облегчение, когда девять месяцев спустя прежний Адам Карлос снова утвердился в своей оболочке и кухня перестала быть запретной для сквернословия зоной. Но один реликт эпохи перерождения все же сохранился: не допускалось никаких «скверных» слов крепче слов «чертовский» или «чертов». И вот теперь Карлос свободно ими пользовался.
– Все это чертовски бесполезно, Дин. Кимберли придется уйти. Честно, она мне дорого обходится – я не могу себе этого позволить. И никакой другой ресторан не сможет. Говорю тебе – она чертовски медлительна. А поторопишь ее – она на тебя смотрит, как побитый щенок. Нервничать начинает и девять раз из десяти портит все чертово блюдо. И она на вас на всех плохо действует. Ники и Уинстон вечно ей на помощь бросаются – порции раскладывать. И твоя голова большую часть времени только наполовину занята тем, что тебе положено делать. У меня же тут ресторан, а не какой-нибудь чертов детский садик.
– Ким хорошо готовит, мистер Карлос.
– Конечно, она хорошо готовит. Тут и духу ее бы не было, если бы не это. Пусть продолжает хорошо готовить – только не у меня. Почему бы тебе не уговорить ее остаться дома? Заделай ей ребенка – тогда сможешь возвращаться домой с работы к обеду, который не ты сам готовил, да и она посчастливей
