style="font-size:15px;"> – На пол тона ниже! – в приказе холодно процедил и сверкнул на него глазами, сбив того с мысли. – Не забывайся и зубы спрячь! Тебе вообще пофигу мороз? Или, тебя волнует только чтоб хер стоял и деньги текли рекой? На кого ты сейчас работаешь?! – давим друг друга тяжелыми взглядами. – Не слышу! – рявкнул. – Я вопрос тебе задал – жду на него конкретный ответ! Только, предупреждаю, от него будет зависеть, как сложиться наш дальнейший разговор.
– На тебя! – беспомощно и тихо прорычал он.
– Вот именно! На меня! Это, я тебе напоминаю. Вдруг, ты забыл, друг! Я за тебя, сука, подписался! Замолвил за тебя, блядь, слово. Сказал, что ты мой человек! А значит, неприкосновенный! Хотя, если уж быть откровенным, то для меня нет своих. Есть те, которые удобны. Есть те, которых использую в той или иной ситуации. Изъясняясь простым языком – расходный материал. Есть те, с которых имею выгоду, с которыми я на данный момент работаю, сотрудничаю, и они мне нужны для дела. Потому что, если он серьезно не проебался передо мной, то я не хочу тратить время на поиски нового зверья. Но, могу! Незаменимых нет, Виталя! Отвечая на твой вопрос, веришь не веришь, мне похуй на твоего Барина! Сказали, убрать! Значит – убрать! Нет другого решения в этой задачи!
Усмехнулся своей пришедшей мысле. Приукрасил, конечно, что мне похуй на всех, на наших фраеров, и тем более на Центрового, но, Водиле, это не обязательно знать.
Единственный стоящий и любимый человек в моей поганой жизни была Ульяна.
Наступило опять гробовое молчание, которое уже порядком начало напрягать. Брюнет нахмурился и погрузился в свои съедающие мысли, а я устало, монотонно, ровным голосом, словно разжевывал истину дурачку, начал накидывать схему его дальнейшего развития и участия в нашей группировке.
– Виталя? У тебя есть два варианта. Первый – ты так же продолжаешь работать на меня, и делать то, что говорю тебе – я! Второй – ты возвращаешься к Барину. Год назад произошли вынужденные меры. Ведь, это он тебя ко мне приставил. Всякий раз, ты негласно ожидаешь от батьки похвалы, осуждения, или того больше – надежду на возвращение под его крыло. Ты до сих пор не сменил аппарат, и ездишь на его Мерсе. Будь мужиком, сделай сам выбор, определись, чей же ты человек! И к слову, про выбор и последствия, – с лобового стекла перевел свой равнодушный взгляд на его безжизненное выражение ебала. – Если, ты остаешься со мной, значит, заведомо будешь жить. Сунешься к Барину, и в любом из финалов ты больше нежилец. Папку-то твоего все равно вальнут. Не я, так другие. Я не советую тебе дергаться, прыгать выше голов, пытаться его предупредить о нашем разговоре. Я быстрее, Виталя. В разы. Он – там. За бугром. Я – тут. С Сычевым. Если потребуется, мы из-под земли тебя выкопаем, а потом обратно закопаем. Это обыкновенное стечение обстоятельств. Смирись. Скоро все изменится.
– Я могу обдумать и вечером дать ответ? – отвечает обтекаемо и отводит пустые глаза на приборную панель авто.
– На рефлексию нет время, – с брезгливостью в голосе жестко чеканю я.
– Пойми,
