но то, что светилось в глубине ее глаз, то, что Лотар принял за сочувствие, на самом деле было глубоким удовлетворением. Лотар оказался в том положении, в каком она хотела его видеть все эти годы.
– Я запретила тебе называть меня по имени. Впервые я сказала это, когда узнала, что ты убил двух людей, которых я любила так, как никогда никого не любила раньше. И теперь говорю снова.
– Неделю, всего неделю.
– Я уже давала тебе два года. – Сантэн повернула голову к окну, неспособная дольше не замечать жестокие голоса, похожие на далекий рев быков, сцепившихся в кровавой схватке. – Неделя только увеличит твой долг и принесет мне новые убытки. – Она покачала головой, но Лотар смотрел в окно, и ее голос стал резче. – Что происходит на причале?
Она взялась за подоконник и посмотрела на берег.
Лотар встал рядом. На причале видна была толпа, от фабрики туда же бежали рабочие.
– Шаса! – воскликнула Сантэн. Материнское сердце встревожилось. – Где Шаса?
Лотар легко перепрыгнул через подоконник, побежал к причалу, обгоняя рабочих, и начал протискиваться через толпу зрителей, когда два мальчика покачнулись на краю причала.
– Манфред! – взревел он. – Прекрати! Отпусти его!
Его сын сдавил более легкого мальчика железной хваткой и бил по голове. Лотар слышал, как от ударов хрустят кости черепа Шасы.
– Болван! – Лотар пробивался к ним. Мальчики, не слышавшие из-за криков зрителей его голоса, покачнулись на краю причала и свалились. – О Боже!
Лотар услышал, как они ударились о палубу внизу. К тому времени как он добрался до края и посмотрел вниз, они уже наполовину погрузились в груду дохлой сардины.
Лотар пытался добраться до лестницы, но мешала толпа: зрители теснились на краю причала, чтобы не упустить ничего из кровавого зрелища. Лотар кулаками расчищал дорогу, разбрасывая людей, и наконец спрыгнул на палубу.
Манфред сидел на мальчике, вдавливая его голову и плечи в массу сардины. Лицо его, покрытое шишками и синяками, было перекошено от гнева. Окровавленными разбитыми губами он выкрикивал нечленораздельные угрозы. Шаса больше не сопротивлялся. Голова и плечи его исчезли, но тело и ноги дергались, как у человека, которому прострелили голову.
Лотар схватил сына за плечи и попытался оттащить. Это было все равно что разнимать сцепившихся мастифов, и ему пришлось использовать всю силу. Он поднял Манфреда и так швырнул в сторону рубки, что весь воинственный пыл вмиг покинул мальчика. Потом схватил Шасу за ноги и вытащил из рыбной трясины. Шаса высвободился легко, мокрый и скользкий.
Глаза его были открыты, они закатились, так что виднелись только белки.
– Ты его убил! – крикнул Лотар сыну. Кровь отхлынула от лица Манфреда, от потрясения он побелел и затрясся.
– Я не хотел, па, не хотел!
Из расслабленного рта Шасы торчала сардина, не дававшая ему дышать, из носа текла
