бить и принялся просто давить на плечи Шасы, заставляя его все глубже уходить под поверхность.
Шаса начал тонуть. Он попытался закричать, но дохлая сардина скользнула ему в рот, и ее голова застряла у него в горле. Из последних сил он извивался, брыкался и дергался, но его голову безжалостно погружали все глубже. Рыба, застрявшая в горле, душила его. Голову заполнила темнота; звук, похожий на шум ветра, заглушил убийственный хор наверху, на причале; Шаса сопротивлялся все слабее и наконец лишь судорожно дергал руками и ногами.
«Я умираю», – с каким-то отчужденным удивлением подумал он. Это была последняя мысль перед тем, как он потерял сознание.
– Ты приехала погубить меня! – обвинительным тоном сказал Лотар Деларей, стоя спиной к закрытой двери. – Не поленилась, проделала долгий путь, чтобы посмотреть, как это произойдет, и посмеяться надо мной!
– Ты льстишь себе! – презрительно ответила Сантэн. – Лично ты мне нисколько не интересен. Я приехала защитить свои значительные вложения.
– Тогда ты не помешала бы мне обработать улов. У меня там тысяча тонн рыбы – завтра к вечеру я могу превратить ее в пятьдесят тысяч фунтов.
Сантэн нетерпеливо подняла руку, останавливая его. Ее загорелая кожа цвета кофе со сливками резко контрастировала с серебристо-белым бриллиантом размером с верхнюю фалангу ее заостренного к концу пальца, которым Сантэн указывала на Лотара.
– Ты живешь в мире снов, – сказала она. – Твоя рыба ничего не стоит. Никто не купит ее ни за какую цену, тем более за пятьдесят тысяч.
– Она столько стоит – рыбная мука и консервы…
Сантэн снова жестом заставила его замолчать.
– Во всем мире склады забиты ненужными товарами. Разве ты не понимаешь? Не читаешь газет? Не слушаешь здесь, в пустыне, радио? Все это ничего не стоит, даже цены обработки.
– Это невозможно, – гневно и упрямо возразил он. – Конечно, я читал о рынках ценных бумаг, но людям все равно нужно есть.
– Я многое знаю о тебе, – она не повышала голос и говорила, как с ребенком, – но никогда не считала тебя глупым. Постарайся понять: в мире произошло нечто совершенно неслыханное. Мировая торговля умерла, заводы повсюду закрываются; улицы всех больших городов заполнены легионами безработных.
– Это предлог для того, что ты делаешь. Ты мстишь мне из-за какой-то воображаемой обиды, нанесенной много лет назад.
– Обида была самая настоящая! – Она на шаг отступила перед его приближением, но хотя говорила негромко, ее голос и взгляд были суровыми и мрачными. – Ты совершил жестокий, чудовищный и непростительный поступок, и нет такой кары, которая соответствовала бы твоему преступлению. Если Бог существует, он потребует такого наказания.
– Ребенок, – начал он. – Ребенок, которого ты родила мне в пустыне…
Впервые он пробил ее броню.
– Никогда
