жанр в стране победившего пролетариата» считались вполне обычным делом. Он надел легкий, кремовый плащ, рефлекторно нащупав под левым рукавом небольшой дефект, доставляющий немыслимые душевные страдания. Керими не мог его заделать, залатать, заштопать, зашить. Несмотря на то, что эта дырочка под мышкой плаща не была видна чужому глазу, она казалась следом пулевого ранения, ранившего не тело, а душу. Но душа кровоточила и болела ненамного слабее. Сын богатого купца, теперь должен носить свои же обноски. Но куда страшнее бедности была безысходность. Ему неоткуда ждать помощи. Полнейший тупик. Но пока нужно дождаться завтрашнего дня, чтобы рассеялись небесные тучи и вышло солнце. Тогда уже снова можно будет повесить ненавистный плащ в шкафчик, и пусть грызут его моли. Такие мрачные мысли одолевали его каждый вечер, особенно когда приходилось подниматься по скрипучей лестнице на свой этаж, который надо было делить еще с двумя семьями.
– Добрый вечер, Рустам, – засияла одна из соседок. Разведенная толстушка, никаких эмоций у Рустама не вызывающая. Он же, видать, воспламенял в ее памяти ее первую, а может, не первую любовь.
– Здравствуй, Сима, – буркнул в ответ Рустам и поплелся в свою комнату.
– Грязное белье есть? У меня сегодня стирка.
– У меня все чисто.
Он закрыл за собой дверь и оказался снова в своей комнате, в которой по мере сил хотел создать уют и спокойствие. Кровать, письменный столик с ворохом картинок и фотографий, которые он периодически показывает студентам, несколько ковриков, устлавших пол и стены, которые спасали от сырости и большой хандры. Он устало сел на стул, стоящий у самой двери, успев до этого отбросить ненавистный плащ в сторону. Надо его порвать в клочья, если даже очень холодно.
– Вышивка бисером, – как-то невпопад произнес Керими, закрыв лицо руками.
– Рустам, Рустам, – послышался резкий стук в дверь.
– Что случилось? – с плохо скрываемым раздражением спросил Керими.
– Все же дайте рубашку, – в дверном проеме появилась голова воздыхательницы. – Я же вижу, как плохо вы стираете. Вы это не умеете. Вы тонкая натура, Рустам. Надо беречь эту натуру. Мне все равно вещи замачивать. Снимите рубашку.
Он ничего не сказал. Пришлось повиноваться, тем более стирать сейчас ему совсем не хотелось, впрочем, как и всегда.
– Так-то лучше, – обрадовалась соседка, словно ее одарили дорогим презентом.
– Спасибо, Сима.
Дверь закрылась. Он лег на кровать, упираясь пустым взглядом в потолок. Жизнь теряла смысл с каждым новым часом.
Глава 2
Примерно в половине десятого утра Керими вышел из превращенного в мусорную свалку подъезда и направился неторопливым шагом в свое учебное заведение, где предстояло прочесть несколько лекций «очникам» и студентам вечернего отделения.
