но уже в сопровождении Георгия Исаевича и Щербак.
– Вы что это себе тут позволяете? – с ходу закричал директор. – Вы знаете, что это наш постоянный уважаемый клиент? Он обслуживается тут с самого открытия супермаркета! Это покупатель с большой буквы П! А вы – работаете первый день и уже грубите?
– Она меня в маленький магазин отправила, – ухмыльнулся бровастый. – Бормотуху на разлив покупать. В одноразовых стаканчиках. Будто я алкаш какой-то.
– А ты куда смотришь? – переадресовав свой гнев на Щербак, продолжил кричать Исаевич. – Я же сказал, пусть стоит пока на салфетках! Какого черта ты ставишь ее на водочную продукцию? Ты, что, не знаешь, что тут самый сложный клиент? Что здесь самый ответственный участок?
– Ответственнее не бывает! – подтвердил бровастый, извлекая с полки дорогую литровую бутылку скотча.
– Поставьте на место бутылку! – вдруг, неожиданно для себя самой, закричала Нина.
Бровастый от страха разжал пальцы, и драгоценная бутылка ударилась о кафельную плитку и разлетелась на мелкие кусочки. Ценное содержимое бутылки переместилось на сапоги бровастого, директорские брюки со стрелочками, туфли Щербак и сапожки Нины.
Последовала немая сцена вселенского ужаса. Бровасто-щекастый алкаш со стажем трепетал, глядя на директора, тот, что-то неразборчиво мыча, пытался боднуть Щербак, а наставница гневно сверлила взглядом растерянную Нину.
– Пять тысяч! Пять тысяч рублей чистого убытку! – вопил Исаевич.
– Это не я! – оправдывался алкаш со стажем. – Это она – как заорет, а я испугался!
– А я тут при чем, мать вашу?! – защищалась Щербак.
Только Нина молчала, понимая, что это ее первый и последний день работы в супермаркете. Но она ошибалась.
– Теперь я даже уволить эту горе-работницу не могу, – сказал Исаевич, обращаясь к Щербак, – потому что мне вычесть ущерб не из чего! Поэтому, голубушка, возвращай стажерку на салфетки и пусть добросовестно работает до тех пор, пока не покроет убыток! А потом…
Тут директор повернулся к Нине:
– А потом, чтобы духу вашего тут не было!
Бровастый выпивоха под шумок просочился сквозь ряды покупателей у кассы и исчез. Директор, погрозив Нине пальцем, ушел по направлению к служебному коридору. Только Щербак осталась стоять, как вкопанная, глядя на огромную чайную лужу на полу и трогая носком туфли стеклянное донышко дорогой бутылки.
– Что мне делать? – спросила Нина.
– Убирайся отсюда, – прошипела Щербак. – Совсем убирайся из здания.
– А как же ущерб?
– Разберемся. Проваливай.
Нина, радуясь возможности избавиться от бесплатной отработки, поспешила к выходу. Она прошла через кассу и автоматические двери и, все еще опасаясь окрика, выскользнула на улицу.
На улице девушка перевела дух и огляделась. Она даже забыла, что следует надеть
