style="font-size:15px;"> – Ты и правда дурочка, – остановилась Клавдия. – Думаешь, тебе заплатят семьсот пятьдесят долларов за правду? Да кому нужна твоя правда? Надо срочно придумывать историю о том, как Макеев тебя домогался, а музыканты волочились за тобой, избивая друг друга в кровь! И еще нам надо решить, какова будет моя доля.
– Какая доля? – не поняла Нина.
– Моя доля! За то, что я устроила тебе интервью в газете, договорилась о цене и так далее. Или ты думаешь, я это делала чисто по дружбе?
– Честно говоря, так и думала.
– Тогда ты не просто дурочка, но еще и овца! – сказала Клавдия, и слегка смягчила грубость кривой улыбкой. – Ты будешь мне должна ровно половину своего гонорара.
– Семьсот пятьдесят на два не делятся.
– Еще как делятся! Это будет триста семьдесят пять долларов! Моя месячная зарплата в супермаркете! Слушай, мы с тобой еще столько заработаем. В городе ведь полсотни журналов, а газет – не счесть!
Нина приуныла. Ей не улыбалось делить свои заработки с Клавдией. Это ведь ее лицо, ее личность выставлена на продажу. Да что там говорить, и честь тоже. Хорошо, в первый раз она честно поделится. Но дальше давать интервью и сниматься в фотосессиях она будет самостоятельно. Ей не нужны никакие агенты. Клавдия показала ей способ, на этом спасибо. Дальше – прямо, не сворачивая. Надо ковать железо, пока горячо.
5. Интервью
Мать, заметив, что Нина в последние дни ходит необычно возбужденная, вызвала дочь на лоджию и попросила внимательно себя выслушать.
– Я понимаю, что у вас с Клавдией какие-то темные делишки. Таких девушек, точнее, женщин, как эта Клавдия, я отлично знаю. У них только мужчины на уме. Я верно догадалась, дело в мужчинах?
Нина улыбнулась, но несколько мгновений молчала, не зная, что ответить. Все на самом деле было завязано вокруг мужчин, но это была далеко не та возня, о которой «догадывалась» мать. Стоило ли сейчас вдаваться в подробности, что-то объяснять? Пожилая женщина все равно ничего не поймет, а реальность воспримет в штыки, потому что с ее точки зрения продавать свою личность, даже не тело, за деньги – это все равно неприлично, постыдно. Возможно, даже более постыдно, чем просто продавать тело.
– Клавдия учит меня ездить на велосипеде и плавать, – подавив улыбку, придумала Нина.
– Зачем? – от удивления открыв рот, спросила мать.
– Она говорит, что каждый приличный человек должен уметь ездить на велосипеде, плавать, а еще хотя бы разок прыгнуть с парашютом. Но последнего я делать не собираюсь, так что ты можешь быть совершенно спокойна, мама. Упав с велосипеда, я не разобьюсь, максимум утону в бассейне. Да и то, там спасатели в трусах, спасут.
– В трусах? – задумалась мать. – Если в трусах, то спасут.
– Я пойду? А то бассейн в девять открывается, а к десяти там уже народ.
– Да
