откармливать, – со скрытым вздохом, по-бабьи подумал Устименко, – а где мне харчей набраться?»
В дверь деликатненько постучали – прибежала, узнав о приезде нового доктора, востроносенькая, быстренькая, расторопненькая рентгенологша Катенька Закадычная, Екатерина Всеволодовна, – прибежала «помочь», «прибрать», «покормить». Катеньке всегда казалось, что без ее вмешательства мужчины останутся «неухоженные», и была она действительно ловка во всем…
– Да мы и сами с усами, – смущаясь Катенькиной добротой, сказал Богословский. – Вы, доктор, не беспокойтесь, все отлично улажено, видите – чаевничаем и вас приглашаем.
Устименко молчал.
Катенька выскочила за нянечкой, чтобы «выбрать» Николаю Евгеньевичу «постельные принадлежности» получше, а Богословский осведомился, чего это Устименко набычился.
– Это потом, – ответил Владимир Афанасьевич.
– Что – потом?
– Со временем потолкуем.
– Да она вам что, неприятель?
– Она? Черт ее знает, что она такое, – произнес Устименко с брезгливостью в голосе. – А вот не отделаться.
Врач Закадычная Е. В. попала к Устименке против его желания: рентгенолога он не мог найти сам, и Горбанюк ему «такового врача» прислала при бумаге за своей бисерной подписью. В первую же беседу с Владимиром Афанасьевичем Закадычная, быстро облизывая острым язычком губки, созналась, что «имела большие неприятности из-за продуктов питания». Устименко со свойственной ему настырностью выяснил, что Катенька в бытность свою сестрой-хозяйкой пакостно попользовалась сгущенным молоком, предназначенным больным, и была на этом поймана, понеся даже наказание.
– Непонятно, – сказал он тогда своим непрощающим голосом. – Это вы больных обокрали?
Закадычная попыталась вывернуться, но Устименко ее так прижал, как не снилось тому следователю, который вел дело врача Закадычной.
– И на это молоко, украденное у больных, вы приобрели себе норковый жакетик?
– Жакетик, – слизывая пущенную слезинку, повторила Е. В.
– Ну так я бы не желал вас считать работником больницы, – как можно деликатнее сообщил Закадычной Владимир Афанасьевич свое окончательное решение.
Но товарищ Горбанюк ему позвонила и попросила его «продумать свое негуманное мнение, ибо перед девушкой, действительно виноватой, он навсегда закрывает все возможности исправиться». «Она же погибнет, а про вас говорят, что вы человек добрый», – заключила Инна Матвеевна.
С тем Устименко и остался. При всей его нетерпимой ненависти к любым грязным проделкам он сдался на слове «погибнет». И оставил врача Закадычную Е. В. временно.
– Оттого и старается? – осведомился Богословский.
– Может, я и не прав, – пожал плечами Устименко.
– Пожалуй, что и не правы. Но вполне возможно, что здесь кот посхимился.
– Это
