указала подпоручица на друзей, – князь Захарьевский и граф Леркендорф. – Проездом у нас из города Лондона.
– Чую! Чую! Аглицким духом пахнет! – услышав это, вскричал весело отставной подпоручик.
А после так стиснул в объятиях Шурку, а затем Леру, что у Леры цилиндр с головы свалился. Упал на крыльцо и исчез. Вернее, не исчез, а вернулся в своё первозданное состояние – ворох яблоневых листьев. Лера в ужасе глянул на друга. Ещё пару таких объятий, и его сверхмодный наряд, чего доброго, обернётся в заурядный школьный костюм.
– Где цилиндр? – грозно осмотрел дворню помещик.
Слуги тотчас засуетились, бросились на четвереньки и принялись старательно ползать по крыльцу и рядом с ним, как будто не головной убор искали, а иголку.
– Ах, канальи! – вскипел, видя их усердие, Переверзев. – Всем! Всем нынче же шпицрутены[21] пропишу!
И только один Сенька не суетился и не усердствовал. Присев на корточки, молодец задумчиво ворошил пальцем яблоневые листья.
– А ваш экипаж, а поклажа? – поинтересовался он.
– О! – играя роль иноземного графа, вскинул кверху бровь Лера. – Ми есть ножепёшки!
– Пешеходы, – пояснил, мило улыбаясь, Шурка. – А багаж наш в гостинице.
Пока они объяснялись, отставной подпоручик всерьёз взялся за своих дворовых слуг.
– Цилиндр! – приговаривал он, раздавая увесистые затрещины и оплеухи. – Где цилиндр, канальи?!
Совсем рассвирепев, Переверзев с силой ударил по зубам одного, затем другого мужика.
– Кабы не тычки[22], – обтёр он полой халата окровавленный кулак, – никакого сладу не было бы с нашим быдлом.
И как ни в чём не бывало продолжил избивать дворовых.
– Стать во фрунт[23], скотина! – орал он на очередную жертву.
Шурка от всего этого растерялся, а Лера, наоборот, не на шутку разозлился. «Как это можно людей бить по лицу!» – с негодованием подумал он, совершенно позабыв, что ему нельзя сердиться. В следующий миг с Переверзевым случился конфуз. Выдав новую зуботычину, он вдруг почувствовал, что кулак его стал ватным и ничуть не сокрушительным. Да и мужик таращился на него с изумлением. Ни крови, ни выбитых зубов больше не было. Озадаченный помещик осмотрел руку – всё как всегда, камень, а не кулак. Вновь ударил дворового – и вновь никакого результата.
– Похоже, я что-то с ним сделал, – телепатически признался Лера.
– Угу, – также мысленно отозвался Шурка, который всё уже знал. – Ты ему кулак преобразовал. Теперь во время удара он становится плюшевым, как мягкая игрушка.
Услышав это, Лера хихикнул. Отставной подпоручик тем временем пытался выяснить, что же всё-таки происходит с его рукой в момент удара. Увы, кулак становился плюшевым на столь краткий миг, что заметить это невооружённым глазом не представлялось
Шпицрутены – длинные гибкие палки или прутья для телесных наказаний в европейских армиях. В России в 1701–1863 годах применялись в армии, а также к участникам крестьянских волнений.
Тычок – короткий прямой удар, в данном случае зуботычина.
Во фрунт стать (устаревшее) – вытянуться, то же, что во фронт стать.
