по собственным делам. Как Нана, так и он сам находили это весьма удобным, потому что таким путем они могли, свободно располагать остальною частью дня.
– Тем хуже! – сказала она, – я ему сегодня же напишу…
Если же он не получит моего письма, то вы завтра не впускайте его сюда…
Во все это время Зоя ходила тихо по комнате, не переставая расхваливать вчерашнее пение Нана. Она хотела, по окончании спектакля, тотчас же поздравить ее, но старый скаред уже мучил ее. Но что делать, нужно было еще потерпеть, сразу отвязаться было бы безрассудно… Теперь-же все пойдет иначе…
Нана все еще лежала, опершись локтем о подушку, и на все разглагольствования Зои отвечала одними киваниями. Рубаха ее спустилась, и распустившиеся волосы обвивали ее обнаженную шею.
– Конечно, – пробормотала она, замечтавшись. – Но как ждать? У меня сегодня будет множество неприятностей… Что, консьерж сегодня уже приходил?
И они заговорили серьезно о своих нуждах. Во-первых, хозяину следовало уже за три месяца, и он угрожал уже наложением запрещения на все имущество. Затем их сильно допекала масса кредиторов: содержатель экипажей, прачка, портной, угольщик и другие, аккуратно являвшиеся каждое утро в переднюю. Угольщик в особенности ругался и громко кричал на лестнице. Но более всего Нана думала о своем маленьком Люизе, которого она родила, когда ей было шестнадцать лет. Люизе находился у кормилицы, проживавшей в деревне, в окрестностях Рамбулье. Женщина эта не хотела возвратить ей Люизе, пока она не уплатит ей триста франков. Нана была в отчаянии. После последней поездки в деревню, к мальчику Люизе, в ней, вдруг, так разгорелась материнская любовь, что она решилась заплатить кормилице и поместить ребенка у своей тетки, г-жи Лера, проживавшей в Батиньолях. Здесь она будет видеть своего сына, когда ей только захочется.
– Нам нужно будет не менее пяти тысяч франков, – сказала она, громко, подводя итог различным суммам.
Зоя заметила, что необходимо поговорить обо всем этом со старым скаредом.
– Я ему уже все рассказала, – вскричала Нана. – А он ответил мне, что я не экономна, и что ему самому предстоят большие платежи… Он – никогда не тратит больше тысячи франков в месяц… Цыган же без гроша, он, должно быть, проигрался… Ну, а мой бедный Мими сам нуждается в деньгах… Понижение фондов на бирже совсем очистило его карманы… Он и цветы даже для меня купить не может…
Она говорила о Дагенэ. В припадке распущенной откровенности первых минут пробуждения она ничего не скрыла от Зои. Последняя, привыкнув к такого рода излияниям, слушала Нана почтительным сочувствием, атак как ее госпожа благоволила посвящать ее в свои дела, то она позволяла себе высказывать свое мнение о них. Прежде всего она заявила, что очень любит m-me Нана, что ради нее бросила она m-me Бланш, хотя та удерживала ее руками, и ногами. В местах она никогда нуждаться не будет, ее знают достаточно. Но она осталась бы с Нана, если бы та была в нужде, потому что она верит в ее
