спросила Марта, как только Эдуард вошёл к ней в спальню.
– С ней всё в порядке, – неуверенно сказал Эдуард и постарался улыбнуться.
Марта спрыгнула с подоконника. Подпрыгивая, подбежала к отцу и обняла его. Эдуард растерянно развёл руки по сторонам, он совершенно не чувствовал себя заслуживающим объятий.
– Ой, папа, ты хороший, – говорила Марта, прижимаясь щекой к его колючему шерстяному пальто, – сегодня я съела на обед большую тарелку супа, я быстро оденусь, и мы с тобой пойдём к Шир, или пригласи её к нам, она сразу придёт, она меня очень любит, и я её люблю.
Эдуард молчал, он не находил слов. Марта послабила объятия и немного отодвинулась в сторону, так, чтобы по выражению лица Эдуарда разгадать смысл его молчания.
– Ты её уже пригласил? – восторженно спросила Марта.
В эту минуту больше всего на свете Эдуарду хотелось высвободиться из объятий дочери, чтобы помчаться в монастырь, пока там все не улеглись спать, и любой ценой узнать у настоятельницы адрес, где живёт Шир. Но сделать этого прямо сейчас было уже невозможно, его больная дочь, исхудалая и заброшенная, стояла перед ним, как доказательство его отцовской немощи, и ей надо было что-то ответить.
– Леди Шир теперь не работает в монастыре, она уехала, наверно, вышла замуж, – очень тихо сказал Эдуард, вспоминая совет доктора, но сегодня этот совет ему не помог. Марта медленно разжала объятия, её руки безжизненно опустились вниз, она сделала несколько шагов назад:
– Замуж? – спросила Марта безнадёжным дрожащим голосом.
Эдуарду показалось, что она вот-вот заплачет или уже плачет.
– Она не могла выйти замуж, – по-детски с обидой сказала Марта, – она любит своего мужа и меня.
«Кажется, Шир вдова, – подумал Эдуард, – но теперь это уже не имеет значения: ведь можно продолжать любить супруга после его смерти и хранить ему верность», – но думать об этом Эдуард совсем не хотел.
В этот вечер Марта больше не сказала ни слова, не дожидаясь, когда отец выйдет из комнаты, она легла в постель и с головой накрылась одеялом, а Эдуард так и остался стоять с бесполезно повисшими вдоль тела руками. В гостиной его ждал ужин с чрезмерным количеством приправ и давно уже не любимая жена. Эдуард без аппетита будет есть и стараться не слушать болтовню Карин, наряженную в яркое платье, затем они пойдут в спальню, в такую же яркую и безвкусную, как и сама Карин. Карин будет продолжать свои пустые разговоры, а Эдуард будет терпеливо ждать, когда же, наконец, она займётся сном и оставит его в покое.
– Мне необходимо знать, где сейчас живёт Леди Шир, – сказал Эдуард настоятельнице на следующий день, минуя бесполезные слова приветствия. Теперь он стоял на пороге почти ненавидимого им божьего храма.
Лицо настоятельницы, и без того безжизненное, морозным утром при ярком солнечном свете было похожим на белую гипсовую маску, через глазницы которой проглядывали фиолетово-красные веки.
– Шир
