что! Вы тут все до последнего за их счет «горелку» пьете и новый год гуляете!
Присутствующие переглянулись.
– А ну—ка поясни нам Коля, за чей счет мы пьем, – спросила Максимовна, и за чей счет новый год гуляем?!
– За чей, за чей?! За ихний! Я же их инопланетный «тазик» «Гутенмогену» на металлолом сдал! А деньги мы всей деревней уже к двум часам ночи пропили почти все! Теперь чтобы им тарелку вернуть, нужно деньги назад у Канонихи забрать и отдать «Гутенморгену». А как Сеня, ту тарелку автогеном порезал? Что тоды?! Так что не видать им той Альфа—центарвы, как своих ушей! Долетались!
– У нас на ферме третий год баб на дойку не хватает, – пробурчал кузнец Прохор.
– Правильно! Туда и определим этих гуманоидов! Пусть они, коров за сиськи дергают, да на жизнь себе зарабатывают! Может они нам настоящий социализм построят?! – сказал Коля Крюков. Он налил в рюмку самогона и, запрокинув стакан в рот, сказал: – Поженим их на Нюрке! Она детей индиго наплодит. Хоть кто—то в колхозе головой работать будет!
– Правильно говорит Крюк! – крикнул Сашка Зек, – Я на свинарнике, как папа Карло навоз выгребаю. Пусть теперь пришельцы поработают. Нехрен на халяву водовку откушивать! Я хочу, как блатной сидеть, и жизни радоваться. Я что зря зону тапочками топтал?!
Максимовна сняла с головы кокошник и, положив его на сундук с театральным реквизитом сказала:
– После новогодних каникул мужики я в Москву поеду! Не могу я на ваши пьяные рожи смотреть. А тут еще и эти пожаловали. Нам своих пьяниц хватает, а тут еще эти понаехали.
Услышав неприятную для себя новость, Коля Крюков посмотрел на Балалайкину и сказал:
– О, ты, Машулька, не успела в нашей деревне корень пустить, а уже сматываешься?! Что так?! Может, среди нас достойных мужиков нет?
Максимовна откусила кусочек маринованного огурчика и похрустывая, сказала:
– Нет— Коля, среди вас достойных! Нет – и никогда не будет! Надоело, жуть как! Куда ни глянь – одна лишь пьянь! А я хочу жизни красивой и полноценной, как у Волочковой. Хочу на сцене петь и жить на полную катушку, чтобы аж дух захватывало!
– Какие парни в Москве? Дурочка, сиди уже! Там одна голубизна! – сказал инженер, видя, как не состоявшаяся любовь уплывает прямо из его объятий.
Макимовна посмотрела на Крюка с укором и сказала:
– Я поеду на «Лучший голос России»! Хочу петь! Хочу славы, хочу денег! Буду петь и на вас из телевизора глядеть!
– Машуля, а ты себе этих возьми в подтанцовку, – сказал Прохор. – Они в своих шмотках больше похожи на болерунов чем на инопланетян.
– Ты Прошка, что с головой не дружишь? Какая подтанцовка! Да их сразу ФСБ за жабры и в стойло, – сказал Шумахер.– Они же теперь как хлобкоробы из Таджикистана – гастарбайтеры! Им документы нужны.
– Не гастарбайтеры, а гости инопланетных цивилизаций! – поправила Максимовна. – Нам надо дружить
