и ночью. За мыслями и делами. И вижу я, говорит, что у людишек из века в век – души все чернее становятся. А белый ангел головой покачал. Нет, говорит. Врешь ты. Я ведь всегда рядом с тобой в эти окна смотрю, потому что у нас с тобой вечная игра такая: ты, черный ангел, играешь с белыми фигурами, а я, белый ангел – с черными. И вижу, говорит, что не прав ты. Души у людей из века в век – все белее. А черный ангел ухмыльнулся так страшно-страшно и… ничего больше не сказал. Вот такой сон. Ну, каково? – Леночка посмотрела на подругу блестящими от возбуждения глазами. – И вправду, Ирэн, с этими зеркалами какая-то загадка. Ты сама-то как думаешь? – не дожидаясь ответа, она поднялась, подошла к зеркалу и, приблизив лицо, принялась всматриваться в свое отражение. – Сейчас вот и мне кажется: это точно – окно из другого мира.
– Или в другой мир, – сказала Ирина, поднимаясь с дивана, – только… они нас видят, а мы их – нет. – Она замолчала. Стало обидно, что такой необычный сон почему-то забрел не к ней, а к Леночке.
– Так ты придешь к нам в пятницу? – подруга продолжала стоять у зеркала, придирчиво разглядывая свое отражение.
– Приду. И papa обещал быть. Он любит у вас бывать. Мне даже кажется, что он неравнодушен к Софи, – как бы между прочим сказала Ирина и заметила, что рука Леночки, поправляющая косынку, замерла.
К своей старшей сестре Софи – женщине красивой, незаурядной и опытной Леночка относилась с благоговением и даже легкой завистью. Софи уже успела побывать замужем и, по неизвестным причинам, решительно расставшись с мужем уже через год после свадьбы, вернулась в огромный отцовский дом на Невском проспекте, где стала собирать самую разнообразную публику: подающих надежды политиков, шеголявших военной выправкой офицеров, в основном из Генерального штаба, удачливых коммерсантов, сделавших состояния на поставках в действующую армию, подающих надежды поэтов, художников и музыкантов. Все они с удовольствием собирались вокруг этой яркой, притягательной женщины, главным талантом которой было умение устроить праздник, несмотря ни на какие внешние обстоятельства. Ее отец – известный банкир Петр Петрович Трояновский – этому не противился, напротив, всегда внимательно просматривал список приглашенных и сам время от времени появлялся среди гостей дочери, иногда уединяясь с кем-либо из них в кабинете.
– Кстати, Александр Федорович будет? – поинтересовалась Ирина.
– Что тебе в Керенском? – чуть наморщила носик Леночка и, подойдя к столику, на котором были разложены лекарства и ампулы, взяла в руки лоток с градусниками.
– Ба-ры-шни-и! – в приоткрытую дверь весьма кстати заглянула сухонькая старушка со шваброй и ведром в руках. – Что ли я пол помою?
– Поликарповна, вы палаты помойте сначала! – строго велела Леночка.
– Помыла уж. Неужто не слышали? Я громко мою, – обиженно поджала губы санитарка, которая действительно мыла пол так, что слышал весь этаж –
