моя страна! Здесь точно рождаются только люди, отмеченные печатью Божией. Потому что только избранники Божии могут так страдать. Христос умер в страданиях и воскрес ради всех людей, и вот теперь православные люди, живущие в России, также страдают и умирают за всех людей на земле. И те из них, кто отдал ей весь талант, все силы, всю любовь и испытал всю боль от безысходности этой любви, непременно воскреснут. Непременно».
– …всегда одетая как простая сестра милосердия…
«О ком это они? – Ирина прислушалась. – Похоже, о сестре Государя, Ольге Александровне».
– … она начинает свой день, господа, не поверите, в семь утра и часто не ложится спать всю ночь, ежели необходимость возникает перевязать прибывшую партию раненых. А солдаты, – полковник, опустошив рюмку, расстегнул верхнюю пуговицу на кителе, – солдаты отказываются верить – и их можно понять! – что сестра милосердия, перевязывающая им раны, – родная сестра Государя и дочь императора Александра Третьего!
– Удивительно, господа! Женщины в России – это вообще феномен, – всплеснув руками, неожиданным фальцетом воскликнул профессор Мановский. Краем глаза заметив, что Ирина с интересом повернула голову в его сторону, он воодушевился еще больше. – Даже те, кто рожден был на другой земле, попадая сюда, начинают служить России, порою превращаясь почти в святых! Женщины в истории России – это нечто высокое и трагичное, непередаваемое словами! – сказав это, бросил взгляд в сторону Ирины, которая поспешно опустила глаза, сделав вид, что неотрывно изучает журнал.
«…Спать с негром (женщине)» – трудная беременность… „с мертвым негром (женщине)» – Ирина поморщилась, – счастливое известие, конец заботам“. „Спать с негром“. Приснится же кому-то такое! Может „щеки“? – предположила она. – Где же эти „щеки“? – она перевернула страницу. – Нашла! „Щеки – похудевшие – семейная досада… покрасневшие (девушки) – помолвка“. Помолвка?! Значит, мой сон означает скорую помолвку?! Смешно! Я никогда не выйду замуж! Никогда!» – Ирина закрыла журнал и, желая удостовериться в правильности умозаключения, окинула взглядом уже разгорячившихся от напитка мужчин.
– …Вот слушаешь вас, военных, – раскрасневшийся отец, повернулся к полковнику, – и думаешь: бросить, что ли, все к чертовой матери – и на фронт! Там ведь все ясно: вот – враг, вот – друг! А здесь…
– Да, господа, бедная, бедная Россия… Что нас ждет? – грустно воскликнул профессор Мановский.
– Нужна твердая рука, господа. Тогда будет порядок, – решительно заявил полковник, подливая себе водки.
Ирина вздохнула.
«Нет, пожалуй, я не хочу быть мужчиной, – решила она. – Это скучно. Очень скучно. С утра до ночи – дела, работа, споры о судьбе страны, попытки доказать другим, что Россия идет абсолютно не туда, куда предназначено, необходимость при этом непременно пить горькую водку –
