style="font-size:15px;"> – То есть официально вы здесь, чтобы собрать давно утерянные ценности П. Т. Думаю, что Хикс теперь сильно привязан к этой книге. Вряд ли он отдаст ее без боя.
– Возможно, и так.
– Полагаю, Билли Калленс уже готовит ему гроб.
Я достал связку мятых банкнот, отсчитал нужное количество и бросил на стол. Под половицей в отеле было спрятано гораздо больше. Я всегда путешествую с крупной суммой.
– Вклад агентства в пользу вдов и сирот Пардона.
– Премного благодарен вам, мистер К. Здесь очень много вдов и сирот.
– И с каждым днем становится все больше, – заметил я.
5
«БЕЛЬФЕГОР ТВОЙ ОТЕЦМАТЬ». Эта красная надпись была наспех сделана в номере отеля в Нью-Орлеане. На незастеленной кровати лежал фаллос, слепленный из человеческих экскрементов. По простыням медленно ползали жужжащие мухи.
В Лаббоке – наполовину сожженное письмо: «О, отецмать, да прольется кровь (дальше неразборчиво) – кции беспризорника и да будет она усладой твоему горлу. Я – неписаный закон».
Приезжайте в Альбукерке, все стало еще хуже. Хикс не потрудился уничтожить именно это письмо, а просто разбросал его грязные страницы по полу вокруг сложных надписей, сделанных кровью: «Черви, о ужас! Я изменился! Я благословил таинство гниения! О проклятаядыра О проклятыеличинки О проклятыекишки О повелительдерьма! Бойсяран! Яидуяидуяиду»
Наконец, на стене ночлежки в Бейкерсфилде большими печатными буквами:
«ЕСТЬЕСТЬЕСТЬЕСТЬЕСТЬ!»
Отрезанные кисть и рука неизвестного человека были найдены под матрасом. Несомненно, это была молодая женщина. Установлено, что это была проститутка. К сожалению, несколько из них всегда числились пропавшими без вести.
На медальоне в изящном кулаке было выгравировано: «Для моей малышки». Я вспоминаю, как бугаи, которые обыскивали комнату, смеялись, прочитав это. Я также помню, как ударил одного парня кулаком в челюсть позже тем вечером, после того, как мы все напились в пивнушке. Кажется, мы поспорили о чем-то из-за покера.
6
Троспер не обрадовался, увидев меня в баре. Он знал, кто я и зачем пришел. Первым, что сказал этот ублюдок, было:
– Послушай-ка, мистер, мне не нужны неприятности. Или плати, или уходи. Иначе тобой займется Джейк.
Я не мог сдержать улыбку. Меня всегда смешили подобные задиры.
– Не кипятись, приятель. Налей мне стопку. И, черт возьми, налей всем за счет заведения.
«Длинный ствол» представлял собой слабо освещенный сарай без претензии на роскошь. Это было место для много работающих и много выпивающих рабочих. Но тогда, в три часа дня, там было пусто – только я, Троспер и жилистый ковбой с морщинистым опухшим лицом, который потягивал пиво за стойкой. По-видимому, это и был Джейк.
Троспер быстро налил нам виски, затем закрыл бутылку и поставил ее передо мной.
Я выпил и громко поставил стакан на стойку.
– Ух.
