но порядок сумм именно таков. Кстати о порядке: по количеству нулей после запятой самые яростные критики Доренко, вроде Виктора Шендеровича, с ним на равных. А вот по рейтингу – увы.
Ну и, конечно, его знаменитая бесцеремонность. Это когда генеральный директор ОРТ Константин Эрнст заходит утром в кабинет, а там, развалясь в его кресле, болтает по его телефону его собственный зам Сергей Доренко и знаком просит начальника «обождать в коридоре». Или когда в день эфира Доренко видит на месте парковки своей машины чужой «Линкольн» и пишет на дверце гвоздем: «Не ставь сюда, сука, машину!» Впрочем, это грязная сплетня. На самом деле он написал «Пожалуйста, не ставьте сюда машину». И не гвоздем, а ключами. Дверца у «Линкольна» большая, слово «пожалуйста» не пришлось писать с переносом.
Весть об увольнении (вернее, «приостановке выхода программы на осенне-зимний период») Эрнст преподнес своему заму не без внутреннего удовлетворения, надо думать. Присовокупив, правда, киношное «Старик, nothing personal», то есть ничего личного. Хотя можно перевести и как «на фиг персонал». Доренко именно так и перевел, тут же пошел пристраивать ребят из своей бригады в другие телекоманды. Я-то, мол, человек обеспеченный, а вот им придется туго.
Позже Эрнст заявил, что будет рад возвращению Доренко «с какой-нибудь другой программой». То есть, «если раньше я делал программу Сергея Доренко, то теперь должен делать не-программу не-Сергея Доренко?» – съязвил в ответ невозвращенец и тут же предложил программу про самые большие молочные железы и самые пухлые ягодицы, и, мол, гендиректор Эрнст тоже мог бы принять участие…
За что его любили
Всем нам хочется, чтобы кто-то за нас сформулировал то, что мы думаем. И высказал в лицо тем, кому мы сами не скажем никогда. В этом смысле Доренко всегда был очень чуток – говорил то, что думали многие, и про тех, кого многие желали бы видеть в гробу и белых тапках. Нет-нет, он пытался быть чутким, он пытался быть нежным. Какими влюбленными глазами смотрел, например, на Лужкова – и не прощал ему ничего, ни малейшего недостатка. Это была требовательная любовь. Были и другие попытки сменить амплуа «телекиллера» на что-нибудь более человечное. Вот, например, цикл передач «Характеры», про людей трудной судьбы. Инвалиды из глубинки. Программы были яркие, добрые, глубокие. Но рейтинг у них был не слишком высок. И руководство не то НТВ, не то РенТВ сказало четко: «Добрый Доренко нам не нужен, нам нужен злой Доренко». Пожалуйста. Это Доренко первым сформулировал сакраментальное «Никто не любит Чубайса», это с него пошла мода называть Чубайсами рыжих котов. Особенно шкодливых. Это он первым рассказал про шунтирование Ельцина и Черномырдина. В 1995-м, а не в 1999-м году. Это он «позволял олигархам за собой ухаживать», отстреливая их поочередно, по мере поступления заявок – и вот только до Березовского не дошла очередь. Это он, а не Путин, призвал решить чеченскую
