неприятия того или иного явления, политика и так далее – могут не только не совпадать с нашими резонами, но и быть полностью противоположными им. Так же, как и выводы. Пока Доренко владычествовал на телеэкране, мы наблюдали середину процесса. И только. Свои резоны и свои выводы он оставлял при себе. А вот теперь имеем возможность понять, почему он так поступал, что он думал, и к чему все это, в конце концов, приведет. Если кому-то это интересно, конечно.
Театр одного актера. Весь билет продан
В России, говорит Доренко, правит театрократия. Никакая не олигархия – ну хотя бы потому, что олигархов нельзя ВЫГНАТЬ, если они действительно олигархи, а не назначенные «олигархами» люди. Никакая не федерация – опять-таки потому, что ни в одной федеративной стране нельзя разогнать Совет Федерации. Ни под каким самым благовидным предлогом. Правит ожидание чуда, чудо ожидается из телевизора, и главный в телевизоре есть творец этого чуда. Тотальная власть театра над сознанием и полная неспособность различить актера (человека) и его роль. Плюс – абсолютная неспособность взглянуть на что-либо под разными углами зрения. Да это и хорошо, это доказывает, что страна у нас творческая, склонная к синтезу, а не к анализу. Творчество – это синтез, Господь творит этот мир ежеминутно, и это называется объективная реальность. Анализ – это разложение, отпадение от Бога, дьявольщина. Поэтому аналитические программы в нашей стране никогда не будут востребованы так, как стопроцентно субъективные, пристрастные, синтетические шоу. Дающие целостную картину мира безо всяких там «возможно», «хотя» и «с другой стороны». С другой стороны – только притихший зрительный зал.
Вспомните выборы. Любые. Борьба Добра со Злом. То и другое – абсолютно и взаимозаменяемо. А не какое-то жалкое соревнование программ. Когда идет соревнование программ, избиратели начинают свою личную выгоду считать, дотошно, аналитически. А вот когда борьба добра со злом, тогда можно и с шашкой на пулеметы, лишь бы за державу не обидно и трудовой кровушки не пил никто из списка.
В выборах 1996 года Доренко не участвовал ни как гражданин, ни как журналист. Оба кандидата симпатий не вызывали, мягко говоря, вот и пришлось устраниться. Заблаговременно прикрыл собственную программу «Версии» и подписал контракт с испанским CNN. Когда, отсидевшись, понял, что в стране всего пять миллионов человек, не голосовавших ни за того, ни за другого, впал в отчаяние и позвонил Березовскому. Согласен, мол, театр так театр. Буду арлекином. Это такой персонаж, который всех бьет палкой, всегда румяный и смеется.
Конечно, можно было бы и просто уехать. Такие попытки Доренко предпринимал неоднократно, затем возвращался. Больше всего понравилось в Африке, где начинал, продолжал, где человечество начиналось и продолжается. Темп жизни безумный, именно жизни, не ее имитаций: «Постклимактерические женщины из России вдруг рожают, в оставленной вчера посуде
