Одна из «змей», запущенных с берега, никак не желала падать. Она извивалась в воздухе, но это был не танец, а конвульсии, корчи. Вокруг «змеи» клубился лиловый дым, и она визжала от боли – на такой невыносимо высокой ноте, что у Пчелки заныли зубы. Искры на змеиной «шкуре» меняли цвет – теперь они были не фиолетовые, а красные, словно воспаленные язвы. Запахло паленым мясом.
«Змея» сгорала в солнечном свете.
Пламя яростно полыхнуло, и на воду посыпался черный пепел.
Пчелка посмотрела на берег, чтобы увидеть, кому принадлежали цветы. И застыла, прижимая ладонь к губам.
Напротив пепельного столба стояла Звенка, невеста Ясеня.
3
Ясень проснулся посреди ночи. Прислушался к себе – кажется, все в порядке, и голова соображает нормально. Пить, правда, хотелось мучительно, словно он сутки пробыл в пустыне.
Поднялся и, пошатываясь, добрался до кухни. Зачерпнул воды, жадно выхлебал и, блаженно отдуваясь, опустился на лавку. Посидел, собираясь с мыслями. Завтра (или уже сегодня?) предстояло выезжать на рассвете. К счастью, в дорогу он собрался заранее, снедаемый нетерпением. Сборы, впрочем, не заняли много времени – путь предстоял недолгий, один дневной переход. И много вещей ему ни к чему. Оружие, конь – вот главное. Ну и деньги, конечно…
Скрипнула половица, и матушка шагнула через порог. Молча присела рядом. В серебряном свете, что лился с ночного неба, лицо ее казалось неестественно бледным.
– Я тебя разбудил? – спросил Ясень.
– Я не спала.
Она протянула руку, провела по его короткостриженым волосам:
– Как себя чувствуешь?
– Хорошо. Не знаю, чего меня вдруг сморило.
– Да уж, загадка – в жизни не разгадать, – матушка улыбнулась тихо и грустно; долго молчала. – Значит, дождался все-таки. Едешь…
– Ну чего ты, – сказал Ясень с легкой досадой. – Двадцать раз уже обсудили…
– Знаю. Только душа все равно болит.
Она прикоснулась ладонью к ложбинке между ключицами. Ясень вздохнул, не зная, что говорить. Где-то очень далеко за окном – на другом конце города – гавкнула собака, но тут же затихла, словно смутившись.
– Попроси у Звенки прощения, – сказала матушка. – Она хорошая девочка.
– Прощения? За что?
– Неважно. Просто попроси. Неужели трудно?
– Ладно, – он фыркнул, – как увижу, так сразу, первым делом…
– Ну и славно, – мягко перебила она, вставая. – Пойду я все же посплю немного. Трудный день завтра будет.
– Трудный? – повторил Ясень, растерянно глядя вслед. – Ну да, наверно…
Конь пританцовывал, всхрапывал недовольно – ему не терпелось рвануть по улице, чтобы пыль полетела из-под копыт. Ясень сдержал его, натянув поводья, и оглянулся. Все они стояли у ворот – и отец, и матушка, и старая Веста, и заплаканная, непривычно тихая Пчелка. Даже маленький братец Радик, который едва оправился от болезни,
