вид, что не заметил недовольства старшины, Федоров улыбнулся и перевел взгляд на расчерченную мылом голландку.
Старшина отошел вправо, в коридор вагона, а в купе вошли два солдата, неся двухметровую двухдюймовую палку, на которую был намотан полуметрового диаметра рулон черной микропористой резины толщиной пять миллиметров.
Федоров с одного взгляда определил толщину принесенного материала по куску отогнутой микропорки с ближнего к нему конца рулона, и сердце его радостно забилось.
– Еще надо достать два листа пяти-десятимиллиметровой фанеры и тонкую лучковую пилу или лобзик, – попросил Федоров, чуть наклонившись вперед и прижимая правую руку к сердцу, на манер восточных людей, которых видел в Одессе на рынке.
Старшина в это время вошел в купе и с удовольствием посмотрел на рулон микропорки, который лежал на аккуратно застеленной шерстяным одеялом койке кап-два.
– Если ко мне как к человеку, то я всем сердцем в ответ готов открыться, – немного нервно улыбнулся старшина и быстро вышел из купе.
Через пару секунд в купе заскочили два давешних солдата и, сняв рулон с койки кап-два, поставили его стоймя около двери купе.
– Разрешите идти? – хором спросили солдаты и, получив утвердительный кивок Соколова, выскочили из купе.
И началась каторжная работа!
Четыре дня Федоров и Соколов резали и клеили микропористую резину, делая из нее куртки и штаны, а в перерывах, когда сох клей, делали ножные перепонки, уходя только обедать и ночевать в свое купе, которое было все засыпано липовой стружкой.
Но работа у Купцова и Усиямы продолжалась семимильными шагами. И через четыре дня две ножные перепонки были готовы. Осталось только покрыть их мебельным лаком.
Но и всему плохому приходит конец, и через пять дней десять пар новых гидрокостюмов из микропористой резины и четыре пары ножных перепонок, трех конструкций, были готовы.
Глава восьмая. Подготовка к отплытию. Испытание гидрокостюма и перепонок
В Хабаровске вагон отцепили от литерного поезда и тут же прицепили к обычному пассажирскому, но только в конце состава.
Тут же это затянулось на двадцать три минуты, как четко определил Федоров по своим наручным часам.
Но вся команда была рада хоть какому-то разнообразию и завистливо смотрела в окно купе. Сквозь маленькие щели на плотно зашторенном окне были видны шагающие не торопясь обычные люди, спешили железнодорожники, одетые в военную и железнодорожную форму, а самое главное, встречались женщины! Молодые, старые, средних лет, но спокойные гражданские женщины, от вида которых Федоров успел отвыкнуть.
В Питере женщины, конечно, тоже наличествовали, но они были какими-то испуганными, несчастными и бледными. А в Хабаровске женщины и девушки были полными жизни и счастливыми! Они куда-то спешили, но на них не было печати задавленности и постоянной боязни немецких обстрелов!
В тамбурах
