чтобы узнать своего Бога лучше всех; они будут ожидать подарка озарения знаниями от Света, не стремясь подойти к Его источнику. Напрасно: только неостанавливающийся собирает камни!
Будут и другие непонимающие меня, да и просто тати моих мыслей, – продолжил Татхаагата.
Например, родится убежавший затем от своего народа на дальнее стойбище потомков Исадвастара, где скучковавшиеся со всего мира вожди хабиру произведут его в ранг Познавшего человеческую психику и, сидя на своих мешках с золотом, наворованным со всех краёв земли, будут осыпать им своего любимца, взахлёб рассказывающего о своём «открытии», как он выразится, холотропного дыхания. Но поскольку эти нетерпеливые сочтут, что размышление в течение часа хуже, чем поклонение в течение года, то не окажется никого в той стране, кто бы схватил за руку вора, умыкнувшего нечто чужое, с чем он не знает и делать что. Да и что можно будет ожидать от Нации сект, члены которых единственно воплощают потребность нервных деловых людей в душевном развлечении при помощи богословских вопросов?
А задолго до Убежавшего народится и ещё один, монах из Ватопеда, отвергнувший от полного непонимания смысла мой первый урок Практики; позже, и только чуть прикоснувшись к осознанию сути и цели второго моего урока, он не найдёт ничего более умного, как выставить на всеобщее посмешище свои жалкие потуги в остановке ритма сознания через особое дыхание и «умную молитву». Стоило потом жившему по соседству с ним учёному-астроному сделать пометку в своих тетрадях о сумасбродстве его идеи и бессмысленности опыта, не имеющих никакой практической цели, но служащих только пищей для очередных пассажей ни о чём (упаси нас бог от знания, что не приносит пользы!), как этот монах не погнусится выкрасть его рукопись, сделав из натасканных фраз учёного подножие своей кафедры для глашения с неё тех самых умствований обо всём и ни о чём! Как это – по-европейски! Как это – по-рыцарски! И как же этим будут восхищаться в век грубости, водрузив наконец над «позаимствователем» ореол святого! А в следующий век, – в век учтивости, – станет чуть ли не религией восхищение всем тем, чем восхищались в век грубости.
Действительно: люди мало пригодны для моего открытия ни в благополучных фазах мирового цикла, ни в катастрофических, – дегенераты духовно глухи! Трудно вести человечество против течения, когда оно стремится вниз, по течению, без приложения каких бы то ни было самостоятельных усилий для прохождения пути Четырёх Благородных истин!
Затем Татхаагата пригласил Заратуштру к пониманию сути своего главного открытия, Четырёх Благородных истин:
«В чём человек увяз, чем он угнетён, подавлен и от чего он жаждет освобождения, именно это при первоначальном размышлении нужно рассматривать как Истину страдания, и это страдание должно быть познано!
Уже потом человек анализирует, какова причина всего этого – это Истина возникновения (возникновение должно быть полностью утрачено!).
В
