холстину.
Искрой блеснули оплавленные края железного камня.
– Это же небесное железо, – удивленно сказал Данила, – он цены стоит не малой. Как ты, мать, такую ношу на себе несла?
– Не я добрый молодец! Сию ношу на моем теле, к тебе господь принес!
Вчера в вечери мне явление Чудотворца было. Поведал мне святой, чтобы сей камень я дочери твоей Василине доставила и наказ передала.
– Каков наказ, бабушка, – спросила Василина.
– Наказ таков: тебе Чудотворец наказал, сковать из этого железа меч – кладенец.
Да святой водой его закалить, чтобы крепче его на земле была только любовь.
В огне праведном изваять его велено. Так же велено, освятить меч в первый день рождества Христова, святой водицей в монастыре Пресвятой Богородицы.
– Наказ матушка принимаю. К рождеству меч как велено откую, – сказала Василина.
– А вздолишь, – спросил Данила, покручивая пшеничный ус.
– Вздолию тятя, чай науку твою познала в полной мере.
– Вот и проверим, как тебе промысел кузнечный – ти по сердцу, – сказал Данила и улыбнувшись, поцеловал Василину по отцовски в лоб.
– Благословить дочь хочу твою, – сказала старуха, – домой мне пора.
Василина подошла к старухе и та трижды окрестила её, прошептав на ухо какие—то слова. Лицо вспыхнуло красным румянцем и девушка, прикрыв его ладонями, выскочила на улицу.
До прихода поста, Василина, как велела ей старуха, три дня провела на коленях в молениях. И господь был услышан, и благословил её. На четвертый день, запалив горнило, Василина вместе с отцом положила туда небесный камень. Разогрев его на углях до соломенного цвета, она, взяв в руки молот, принялась исполнять божью волю.
Целый день до самого захода солнца стучала она по наковальне, стараясь превратить бесформенный кусок камня в ровный брусок. Данила лишь шевелил мехами, да придерживая клещами болванку, смотрел, как его дочь мастерски обращается с раскаленным железом. Три недели как один день Василина и Данила грели, ковали, складывали пополам, скручивали в спираль железный брусок, стараясь, как можно лучше перемешать все слои. Разрубив заготовку на две равные части Василина, отложила одну в сторону, а из другого куска вытянула полосу. Каждый день девушка начинала с молитвы. Каждый день молитвой заканчивала работу. На сороковой день адского труда, вышел из —под её окрепших рук, булатный клинок. Блеск узорной стали, крыжа из золоченого яблока в черни серебра, венчалось узорным огнивом, которое переходило в широкий, жалящий клинок небывалой остроты.
Мастер Данила трепетно взял в руки творение дочери и с глубоким облегчением поцеловал меч.
– Я горжусь тобой, – сказал кузнец и, обняв Василину, по—отцовски крепко поцеловал.
Выйдя на улицу, он с силой махнул мечом. Меч пронзительно свистнул, а на его клинке в мгновении ока образовался тонкий морозный узор.
Очарованная, колдовским таинством отца Василина,
