как-то заполнить неловкую паузу, задала первый пришедший в голову дурацкий вопрос. Что-то про чиновника, который здесь «пресмыкался втуне». Это казалось мне очень созвучным моему тогдашнему настроению – пресмыкаться втуне.
Вопрос был ни к селу ни к городу, но Тимченко сразу понял, о чем я. «Вы тоже вспоминаете Мармеладова? – сказал он. – Как же, как же… кого еще и вспоминать в таком месте». Помню, меня поразило это «тоже»: вот уж кого никак нельзя было вообразить пресмыкающимся втуне. Кого угодно, но только не Анатолия Анатольевича Тимченко, похожего на Челентано, делавшего аспирантуру в Японии и читавшего лекции в джинсах «ливайс» и умопомрачительных светлых пиджаках… Если уж Мармеладова вспоминал в таком месте такой человек, значит, и впрямь этот мир съехал набекрень.
Нечего и говорить, что к переэкзаменовке я подготовилась хорошо. Тимченко не стал доставать билетов. Просто спросил:
– Знаете?
Я кивнула.
– На пять?
Я снова кивнула, еще тверже прежнего.
– Давайте зачетку.
Тимченко поставил «отлично», расписался в ведомости и откинулся на спинку стула. В кремовом пиджаке, темной атласной рубашке и модном галстуке в тон он смотрелся просто как кадр из франко-итальянского фильма. Такие мужчины выходят из сияющих лимузинов на красные дорожки отелей Лазурного Берега. Рюмочная у Сенной? Титулярный советник Мармеладов? О чем вы, милочка? Потрясенная этим заграничным блеском, я даже не расслышала следующего вопроса.
– Вы что-то спросили, Анатолий Анатольевич?
Он понимающе улыбнулся:
– Да. Я спросил, получится ли у вас диплом с отличием?
– Теперь получится. У меня за все годы набралось только две четверки. А троек и вовсе была всего одна – ваша.
– Ну, положим, не моя, – запротестовал Тимченко. – Вы заслужили ее самостоятельно. Точка, конец сообщения.
– Вот уж нет, – возразила я, пряча зачетку. – Я заслужила двойку. Так что тройка именно ваша.
Он рассмеялся.
– Ладно, не будем спорить… – Тимченко качнулся взад-вперед вместе со стулом и добавил: – Знаете, Романова, я вам завидую.
– Мне?
– Вам – в смысле вашему поколению. Помните, мы встретились с вами в одном… гм… заведении не вполне общеобразовательного характера?
– Конечно.
– Даже «конечно»… – покачал головой Тимченко. – Честно говоря, я бы предпочел, чтобы это воспоминание растаяло, так сказать, в дымке ваших более поздних впечатлений. Но не в этом суть. Суть в том, что мы тогда говорили о… ну, вы помните.
– Помню, – кивнула я. – О пресмыкательстве.
– Вот-вот. Что ж, тогда имелись некоторые основания для подобных настроений. Некоторые проблемы… гм… с дыханием, что ли. Понимаете?
Я снова кивнула, хотя понимала весьма и весьма приблизительно. А
