лицом. Его неподвижный, устремленный поверх голов взгляд заставлял предположить, что пролетарская совесть нашего коллектива ни в коем случае не намерена высказываться по пустякам. Профкомовская женщина искоса следила за реакцией товарища Из-района. Последний лучезарно улыбался. Пауза затягивалась. Наконец профкомовская не выдержала.
– Послушать руководителя среднего звена, так речь идет об ангеле во плоти, – язвительно проговорила она. – Непонятно только, как такие выдающиеся качества привели гражданина Беровина на скамью подсудимых!
Троепольский поднял руку.
– Можно я скажу? На правах, так сказать, коллеги по работе. Известно, что наши недостатки – продолжение наших достоинств. Именно этим можно объяснить проступок Дмитрия Григорьевича. Он отметил командировку, но, насколько я понимаю, рабочие встречи с владимирскими коллегами должны были начаться только вечером. Все тут знают, что Дмитрий Григорьевич – большой любитель и знаток древней русской культуры. Это, конечно, его достоинство как культурного человека. Да, я согласен, что это достоинство перешло в недостаток, ибо проявило себя в рабочее время, что, конечно, непростительно. Но, как неопровержимо свидетельствуют наши владимирские коллеги, Дмитрий Григорьевич постарался искупить содеянное ударной работой во все остальные дни командировки. Учитывая это, я всемерно поддерживаю предложение заведующего лабораторией и лично беру товарища Беровина на поруки.
– На поруки! – возмущенно фыркнула профкомовская, но тут же осеклась, увидев шевельнувшийся палец товарища Из-района.
– А что, на поруки – это мысль, – негромко сказал Из-района. – Как ваша фамилия, товарищ?
– Троепольский.
– Троепольский. Так вот, товарищ Троепольский, ваше предложение означает именно поруку. То есть в случае повторения подобных инцидентов наказаны будете непосредственно вы. А также весь коллектив, я так понимаю? – Из-района повернулся Степанычу. – Так, Василий Степанович?
Степаныч молчал, не отводя взгляда от неведомой точки на линии слияния потолка и дальней стены.
– Василий Степанович? – не отставал председатель. – Вы меня слышали?
Степаныч разжал крепко стиснутые челюсти и веско отчеканил:
– Я поддерживаю в связи со следованием.
В комнате наступила тишина: все были крайне впечатлены многозначностью этого заявления, а товарищ Из-района даже причмокнул.
– Умеет, черт! – восхищенно выдохнула рядом со мной Зиночка. – Вот что значит опыт…
– Ладно, – сказал Из-района, – давайте закругляться. Мы ведь зачем здесь собрались, товарищи? Кто-то, может быть, думает, что цель этого собрания – осудить товарища Беровина. Но это не так. Цель этого собрания – предупредить вас всех. Потому что дальше так продолжаться не может. И я искренне рассчитываю, что вы меня хорошо услышали. Товарищ Беровин наказан, и наказан сильно. Но в случае повторения подобных нарушений дисциплины
