в слушателя входила некая сила, заставляющая забыть на какое-то время обо всём, кроме этой песни. С тех пор князь Аскольд иногда исполнял роль псаломщика, что он делал весьма охотно, наслаждаясь стихами об Иисусе, как прежде гимнами Тору, Одину и другим скандинавским богам.
Митрополит привёз для Аскольда не просто личный подарок от патриарха – Евангелие, писанное русскими письменами, – но сильное оружие, мощь которого, пожалуй, в полной мере понимал только сам Фотий. Оно уже помогает при крещении здешних россов, которые просто млеют телом и расслабляются душой, когда слышат необычные слова Священного Писания на родном языке.
Митрополит потихоньку учит местный люд славянской азбуке. Хотя Аскольду и варягам сия азбука даётся плохо: они-то привыкли к рунике.
С теми же приближёнными князь уселся за утреннюю трапезу. Стоящие поодаль слуги были готовы тотчас исполнить любое его повеление. Как эта жизнь не похожа на полную опасности и лишений жизнь северного викинга, даже не верится, что это была его, а не чужая жизнь! «Ничего, это только начало новой великой миссии, как говорит митрополит Михаил. – Князь на миг взглянул на трапезничающего священника. – Только вот этих колдунов, называемых здесь волхвами, нужно обуздать, ведь им ни деньги, ни золото не нужны, а просто убить – начнутся волнения и смуты, что уже едва не случилось, когда убрали этого, как его… Хорыгу! Только его, Скальда, природная изворотливость и наивность русов, их вера слову помогли избежать большой крови и бунта. Всё из-за того, что сей волхв стал болтать народу, что якобы смерть князя Дироса была не случайной. Эта весть дошла и до жены, которая приходилась покойному дочерью… – Князь скользнул взором по молчаливой стати Росавы, одетой в тёмное. – Тогда и поселилось в её глубоких очах недоверие. А после смерти сына и вовсе стала замкнутой и подозрительной… Ничего, у него крепкая верная дружина, безоговорочно принявшая по его слову Христову веру, поддержка византийских епископов, уж они-то знают толк в сих делах. А дальше пойдёт быстрее: кто не становится христианином, не получает боярского звания или продвижения по службе. Купцам-христианам – меньшие налоги, язычникам – жёсткое наказание за всяческую провину. – В Киеве удалось окрестить почти половину людей, остальные притихли и стараются меня не злить. На окраинах, правда, ещё много работы, но ничего, поздней осенью я не просто пойду в полюдье собирать дань, но начну крестить заблудших язычников всех подчинённых Киеву земель. Уже готовы греческие епископы, иноки-изведыватели пойдут впереди дружины и под личиной смиренных слуг Христовых станут выяснять, кто и какими силами готов воспротивиться крещению. Если недовольных будет много, вступят в разговор клинки княжеской дружины. С нынешней осени начнётся большое крещение, и с Божьей помощью станет Русь послушной Христу, как овцы пастырю. А здесь пастырь для них – я, Аскольд, князь Киевский, не напрасно принявший в крещении имя Николаос – что значит „победитель народов“!»
Конец
