жадно вцепилось огненными зубами в бересту.
«Неужели любовь, как огонь, горит только тогда, когда ей приносятся новые жертвы? – размышлял Савва. – А если все, что было, уже брошено в ее пламя? Что тогда? Любовь превращается в тлеющие угли, а потом в пепел? Уходит? Куда? Обращается в облако, чтобы воскреснуть где-то живительным дождем, или проваливается в неведомую бездну, из которой уж и выхода нет? – Он снова поворошил дрова, наблюдая за радостным фейерверком искр. – А, может, нужно просто найти в себе силы и дунуть на пока еще тлеющие угли, чтобы дать ей возможность снова вспыхнуть? Но для этого нужна жертва…»
– Может быть, ты, наконец, объяснишь, что происходит? – Савва поморщился от резкого голоса жены, решительно вошедшей в комнату, и нехотя повернул голову в ее сторону. Зинаида с вызовом смотрела на мужа покрасневшими то ли от бессонной ночи, то ли от слез глазами, под одним из которых подрагивала тонкая жилка.
– Ты правды ждешь, Зина? – поднимаясь с кресла, спросил Савва с удивившим его самого спокойствием. – Что ж… – помедлил он, подбирая слова. – Я, Зина, другую женщину полюбил… Так-то вот… – повернулся к камину и снова принялся ворошить кочергой угли.
– Актриску эту? – также неожиданно спокойно спросила Зинаида. – Андрееву?
– Да. Ее, – тихо ответил Савва и повернулся к жене. – И поделать с этим ничего не могу. Прости.
– Но, Савва… – лицо Зинаиды побледнело. – А наше положение? Репутация? Дети? Что скажут люди?
– Я не червонец, чтобы всем нравиться. Какой есть! – оборвал он жену.
– Интересная поговорка, сам придумал или научил кто? – дрогнувшим голосом спросила Зинаида.
– Мысль не моя. Бунина. А по мне – чисто про меня сказано.
– Так что ж, – Зинаида обернулась уже в дверях, – теперь… по ночам… не ждать тебя?
– Не жди! – жестко проговорил Савва и аккуратно положил кочергу на место. – Детям только ничего не говори, ладно?
– Что ж. Как знаешь. Только… – задрожавшие губы Зинаиды скривились в попытке улыбнуться, – не думай, что мне это все так уж больно. Переживу. Как-нибудь… – Она вышла, гордо подняв голову, и тихо прикрыла за собой дверь.
11
Савва вышел из конторы Правления Никольской мануфактуры и сел в автомобиль, ожидавший у подъезда. Тяжелые тучи нависли над серыми домами, но дождя еще не было.
– Давай – ка, Ганя, к Андреевой.
– В театр? – уточнил водитель.
– Домой, Ганя, домой. Сегодня спектакля нет.
Издалека докатились раскаты грома, и первые крупные капли дождя застучали по тенту автомобиля…
В этот день у Марии Федоровны приема не было. Савва был приглашен на встречу «в узком кругу близких друзей». Переодеться после работы он не успел и потому ехал при параде – в роскошной пиджачной тройке.
Савва вошел в прихожую и поправил
