Коршун изобразил сумасшедшего, причём очень оригинально.
Он рассказывал врачам и психиатрам, что голос Прометея зовёт его за огнём.
Вставай, иди и дай людям огонь, говорил Прометей, а Коршун бегал по ночам в казарме с зажжённым факелом, неся огонь людям.
И сколько его не пиздили «деды», стоял на своём.
В конце концов, заебавшись слушать его россказни, а может, из-за банального страха, что в один прекрасный день он сожжёт всю казарму к ебеней матери, Коршуна комиссовали.
Я к тому времени тоже отдал долг Родине и встретил Коршуна и его жену Галину с большой радостью.
На встречу я пришёл не один, со мной была сисястая одноклассница. К двадцати годам она расцвела, как бутон гвоздики.
Сексуальность так и пёрла из всех возможных и даже невозможных частей её тела.
Без прелюдий, не требуя у мира аннексий и контрибуций, Коршун предложил заняться групповым сексом.
Дело молодое, да и одноклассница не возражала – Коршун был наглый и развязный, такие бабам нравятся.
А я-то как был за!
Галина мне приглянулась, эдакий тип развратной отличницы в очках, склонной к многочисленным оргазмам.
Но самое главное, что на мой вопрос: «Ведь она твоя жена. Не жалко её?» – Коршун ответил:
– А чего её жалеть!
Но вернёмся на студию.
Возле столовой находился большой зал, где в обеденный перерыв мы упоительно резались в настольный теннис.
Двое надвое.
Коршун – артист Сеня Морозов.
Автор – режиссёр и будущий муж Пугачёвой Саша Стефанович.
Стефанович тогда снимал свой первый фильм «Дорогой мальчик», за кадром пели «Водограй» под музыку Тухманова.
Морозов уже был знаменит и популярен.
Мы это называли «тэйбл пэнис», матчи проходили с переменным успехом.
Очень много времени проводили в главном просмотровом зале, где киномехаником работал Миша Гусманов.
Любого молодого человека Миша спрашивал:
– Алкоголь употребляешь? С девушками встречаешься?
Если получал отрицательный ответ, то удивлённо пожимал плечами и говорил:
– Что за странный человек такой?
От него я впервые услышал культовое выражение «творческая пиздобратия» – так Гусманов величал всех, кто имел отношение к миру киноискусства.
Оно мне очень понравилось. Как и другие вопросы-ответы Гусманова.
Но синекура наша продолжалась недолго, в один из тревожных понедельников нас вызвал «на ковёр» начальник монтажного цеха и предложил написать «по собственному желанию».
Сейчас я его понимаю – мы практически не работали, а околачивали хуем груши.
Так рухнула юношеская мечта о кинематографе, артистах и прочей «творческой пиздобратии».
Сисястая одноклассница
Встречались
