поварешек полуготового бульона вливается в бурлящее варево, огонь уменьшается и все плавно тушится. Музыкант, не отрываясь от инструмента, может позволить себе откинуться на спинку стула и, перебирая пальцами, вспомнить, все ли сыграно правильно и куда поведет его лейтмотив. Тем более, что ароматы вокруг разрешают это сделать.
Но трубы и литавры не дают покоя… Тихие звуки рояля заглушает тревога и тогда исполнитель переходит на forte! Острейший тесак шинкует капусту. Крепкий вилок на глазах превращается в гору зеленоватой стружки, словно гром гонга рассыпался в звенящее тремоло. Побежденное смятение затихает в тефлоновой кастрюле.
Можно двадцать минут спокойно покурить, почистить картошку, разрезав ее на мелкие кубики, и послушать музыку…
Сергей Васильевич погружает в задумчивость.
За это время и капуста подобрела, стала мягче, подернулась стыдливым пурпуром и теперь ее можно отправить в кипящий бульон, а вослед за ней и картофель.
А как без лаврового листа? Он венчает, как исполнителей, так и исполняемое.
А за минуту до коды не грех похулиганить и добавить несколько тревожных ноток тертого чеснока. Мол, не все в мире сладко – помните об этом.
Второй концерт Рахманинова для фортепиано с оркестром умиротворяет. Звуки обретают вкус, а во вкусе слышится симфония…
Так готовил борщ Анатолий.
Не зря Евгений Ольгердович, уплетая его за обе щеки, говорил:
– Толька, если бы на конкурсе имени Чайковского существовала номинация – «Борщ», то первое место тебе было бы обеспечено…
Антонина допила кофе и спросила:
– А вы почему все время здесь? Другого места нет?
– И здесь неплохо… – Ответил Толя. – Ты сейчас на работу, Женька – с тобой. Мне его богатырская сила пока ни к чему.
– Милый, – сказала Тоня, – я же ненадолго. Улажу кое-какие дела и домой. Честное слово, я помогу тебе.
– А со мной что? – Спросил Евгений Ольгердович.
– А ты – вместо вытяжки… Будешь сидеть и втягивать в себя запахи.
В это время зазвонил сотовый телефон. Антонина взяла трубку.
– Я еще дома. – Строго ответила она кому-то. – Что так срочно? Ладно, через пятнадцать минут я буду на корпункте, перезвоните мне туда.
Тоня отключила телефон и на ее обаятельном лице отразилась досада.
– Чего случилось? – Живо поинтересовался Женька.
Толя молчал, ждал.
– Вечно у них что-то происходит. – Неопределенно ответила она. – В любом пустяке им мерещится сенсация.
– Может и не сенсация. – Знающе возразил ее коллега. – Им же показывать нечего, не все же одну Москву… Вот и собирают информацию с миру по нитке. А вдруг, на стоящее наткнутся?
– Да
