глаз Арлена.
Она подогнала Заруку к дереву и понудила лягаться; меченые копыта разили демона, как молнии, тот завертелся юлой и рухнул на землю.
Ренна легко соскочила с лошади, извлекла нож Харла.
«Арлен суров к себе».
Демон извивался, когда она приступила к нему. Его магия уже залечивала раны. Через считаные секунды он сможет напасть вновь, но у подземника не осталось секунд. Броня лесного демона – толстая грубая шкура в узлах и наростах поверх выступающих тяжелых костных пластин. Участки между последними – самые уязвимые. Ренна ударила, развела грудные пластины и вырезала сердце до того, как оно перестало трепыхаться.
«Он бы продолжил лечить людей, пока не умер бы сам. Постоянно рвешься отдать за кого-то жизнь, Арлен Тюк. За многие годы ты в этом не изменился».
Казалось, Арлен досадовал, не будучи в силах найти на убой достаточно крупного демона, и никакое бремя не было для него чрезмерным. Он будет искать, пока не отыщет, стремясь принять смерть по-красийски.
Ренна впилась зубами в сердце демона. Оно воняло и горчило, скользкое от черного ихора, липкое и жесткое. Оно лопнуло, когда ее зубы сомкнулись, и рот наполнился жидкостью еще более мерзкой. Ренна считала, что хуже вкуса не бывает, пока не срыгнула и желчь не затопила полупережеванное сердце демона, не хлынула в ноздри. Отчаянно захотелось выплюнуть жуткую смесь и опорожнить желудок, но, вместо этого, она стиснула зубы.
«Арлен не может найти здесь смерть, он будет искать ее в Недрах, и я не пущу его одного. Я обещала быть с ним и не превращаться в обузу».
Ренна глотнула и дала волю слезам. Она приняла тошноту, объезжая ее, как объезжала Заруку – забыв обо всем на свете и сдерживаясь, пока желудок наконец не унялся. Тогда она откусила еще.
Когда вернулся Арлен, восстановивший свое свечение, она уже взяла себя в руки. Темные круги под его глазами исчезли, движения вновь стали быстрыми и отточенными. И в нем взыграла кровь. Она услышала это по дыханию и увидела трескучую магию, что окружила его и принесла с собой первобытные желания, которые не так легко подавить.
Она испытывала во многом то же самое. Только предельная концентрация позволила сосредоточиться на метках, которые она рисовала на пятнистой шкуре Заруки. Кобыла хлестала Ренну хвостом, но не кусалась и не отходила.
– Прибавилось силенок? – спросила Ренна.
Арлен кивнул:
– Правда, на душе все так же пусто. Заряжен и изнурен одновременно. Но я оклемаюсь. Впереди долгий путь, и я не хочу останавливаться до самой Лощины. – Он указал вперед. – Эта тропа выведет нас на восток к дороге на Старохолмье. Ее забросили лет девяносто тому назад, когда подземники разорили Форт Хилл. По ней мы напрямик и без помех доберемся до Лощины. Будем ехать всю завтрашнюю ночь и доберемся к полудню следующего дня.
Ренна кивнула:
– Кем тебе приходится Лиша Свиток?
Арлен ритмично вздохнул три раза – вернейший признак того, что он принимал какое-то чувство или воспоминание, однако
