огонь и натиск стихии.
Кабинет адвоката выглядел внушительно: шкафы со сводами законов в переплетах из телячьей кожи, навощенная элегантная темная мебель восемнадцатого века и широкое окно, смотревшее прямо на море, плещущееся о стены крепостного вала. Адвокат не уступал во внушительности своему кабинету. Это был превосходно одетый пожилой, но еще прямо державший спину лысый человек с большим носом, острым подбородком и грустными глазами. Крупные ухоженные руки были испещрены коричневыми пятнами. «Можно понять его грусть, – думал Рудольф, пожимая руку старика, – если представить себе, через что ему пришлось пройти, прежде чем он стал хозяином этого кабинета».
– У меня для вас весьма важные новости, – сказал адвокат, когда Рудольф уселся напротив него за большим полированным письменным столом. Он говорил по-английски медленно, но правильно. Он провел годы войны в Англии, о чем не преминул сообщить Рудольфу. Голос у него был сочный. – Прежде всего относительно вашей супруги. Ее паспорт у меня. – Он открыл ящик стола, слегка нагнулся, вынул паспорт и толкнул по столу в сторону Рудольфа. – Полиция нашла Дановича, человека, которого им хотелось допросить более подробно. Меня уверили, что допрос был проведен… э-э… с пристрастием. Полиция неоднократно арестовывала Дановича за различные преступления, но, к сожалению, ни разу до суда дело не доходило. Кроме того, его алиби оказалось неопровержимым. Весь день он провел в Лионе у зубного врача. Что подтверждается записью в книге регистрации пациентов.
– И что это значит?
– Это значит, – пожал плечами адвокат, – пока полиция не докажет, что либо зубной врач лжет, либо у Дановича были сообщники, которым он поручил, приказал или с которыми сговорился совершить убийство, арестовать его нельзя. На данный момент улик против него нет. Полиции, разумеется, хотелось бы продолжить допрос, но в настоящее время у них нет оснований для задержания Дановича. Если, конечно… – Он умолк.
– Если что?
– Если ваша супруга не пожелает обвинить его в попытке изнасилования.
Рудольф застонал. Он знал, что Джин ни за что не пойдет на это.
– У моей жены одно желание, – сказал он. – Уехать домой.
– Я ее вполне понимаю, – кивнул адвокат. – И, кроме того, у нее нет свидетелей.
– Единственным свидетелем был мой брат, – сказал Рудольф, – но его уже нет в живых.
– В таком случае, по-моему, вашей супруге лучше как можно скорее уехать домой. Могу представить себе, каким испытанием…
«Нет, не можешь, старина, – подумал Рудольф, – даже на минуту не можешь». Он думал скорее о себе, чем о Джин.
– Кроме того, при обвинении в изнасиловании виновность очень трудно доказуема, – заметил адвокат. – Особенно во Франции.
– В Америке тоже, – отозвался Рудольф.
– Это одно из тех преступлений, где закон не всегда оказывается на высоте, – улыбнулся старик. Он уже
